— Все равно!

— Закончи то, что делала я.

Эльга замотала головой.

— Нет.

— Расти…

Больше букет ничего не говорил.

Эльга отодвинула дощечку на край тюфяка, отвернулась, переползла на свободную половину и подобрала ноги к животу. Почему так? Почему эти четыре фразы? Жирный, розовый огонь масляных ламп отражался в плитках пола. От окон тянуло прохладой.

Расти… Это пожелание или обрывок?

Эльга не заметила, как легко укусила пальцы. Конечно, скорее всего, мастер Мару имела ввиду панно. Его надо доделать. Но почему «расти»? Слово будто обрывается. А может это намек, что ей оставлен секрет и искать его надо на высоте? Где? На капителях колонн? Или на горе из мешков с листьями?

Или все куда проще?

Озаренная догадкой, Эльга вскочила. Она сняла светильник на цепочке с ветвистого рога на стене, поднесла к панно и, помогая свободной рукой, торопливо поднялась по крайней лесенке едва ли не к потолку. Свет ложился на лиственные букеты титоров и энгавров, на линии, бегущие от них куда-то вниз, к центру, на острова и материки незаполненной мастером пустоты.

Здесь?

Она осторожно повела светильником. Узор поплыл перед глазами, тени потянулись вслед свету, вспыхивали удивлением лиственные лица — чего это, чего? Далеко отклонившись, Эльга едва не свалилась вниз. Лестница опасно качнулась, заставив девушку замереть, выдохнуть и осторожно сместиться обратно. Ох, нет-нет, так и убиться можно. Какое было бы разочарование для мастера смерти, ха-ха.

Эльга спустилась, повесила светильник обратно.

Ф-фух. Может быть, конечно, она невнимательно смотрела, но в левом верхнем углу панно, похоже, ничего не было. Ни намека, ни послания, ни вплетенного в общий рисунок обращения к ней, к Эльге. Огорчаться пока нечему — пространства для исследований оставалось еще в четыре пятых стены.

Постояв, она взялась за лестницу на колесах, которая со скрипом пошла вдоль панно по специально вырезанным желобкам. Сейчас мы все, от листика к листику, внимательно проверим, сказала себе Эльга. Раз уж «расти» это непонятное задержалось у нее в голове. Раз уж ей передали букет, в котором не было бы никакой необходимости, будь мастер Мару жива.

Пробуя дерево на прочность, она поставила ногу на перекладину и, задрав нос, полезла наверх.

Когда зал с колоннами утонул в темноте, расцвеченной редкими, трепещущими огоньками, а в окна налили густой синьки, Эльга закончила осмотр и устало сползла с площадки на верхушке лестницы на тюфяк.

Ничего. Совсем ничего. Мастер Мару, наверное, не успела оставить послание. Или же слишком хорошо его спрятала. Или же «расти» означало просто «расти». Такое же может быть? Может.

Какое-то время Эльга смотрела на панно, темное там, где свет не доставал, и розово-желтое по краям, под лампами. Унисса закончила его едва наполовину. Сколько же она его делала? Никак не меньше месяца. Возможно, разноглазый убийца здесь, в Стогоне, ее и поймал. Или она сдалась сама, пообещав сделать Скаринару волшебное панно с властью над титорами и энгаврами и лелея мечту поправить его букет.