Женщина всхлипнула и ушла, прикрыв дверь, а удивленный Юрайдех оглядел себя. Решительно ничего странного он не заметил: «Руки-ноги на месте, мужское орудие тоже. Все нормальных размеров — чего она?!» Парень пожал плечами и повернулся к тому, что, как он вспомнил, называется «зеркало». Он уже знал, что голый человек в нем — это он сам и есть. Раньше Юрайдех видел свое отражение только в воде, и ему было интересно. Вспоминать, что там говорил Учитель о лучах света, которые от чего-то отражаются и куда-то попадают, он не стал, а просто смотрел, как бы знакомясь с самим собой.

Ничего особенно хорошего Юрайдех не увидел. Грудь, конечно, довольно широкая, руки перевиты мускулами, но, увы, до Черного Бизона ему далеко. К тому же волосы на голове совсем светлые, а под носом и на подбородке… В общем, не волосы даже, а так… Да и на груди почти не растут. Впрочем, у учителя их там тоже мало… Юрайдех горестно вздохнул, перешагнул через борт ванной и стал вертеть блестящие ручки. От этого на голову ему полилась вода — совсем тонкими струйками. Она становилась то горячей, то холодной. Впрочем, парень быстро сообразил, что куда надо крутить, чтобы было не горячо и не холодно. Вода брызгала на пол и на окружающие предметы. Это было, наверное, неправильно, и Юрайдех отгородил мокрое пространство от сухого тонкой полупрозрачной занавеской.

Он смог превратить белый скользкий предмет в скопление пузырей — пену. Этой пеной он стал мазать свое тело и голову. Потом сообразил, что запах мыла выдаст его в любой засаде, и долго отмывался горячей водой. Когда кожа перестала быть скользкой, он выключил воду, а ее остатки удалил с тела куском мягкой пушистой ткани. После этого ему предстояло решить довольно сложный вопрос: как использовать предмет под названием «трусы». Юрайдех покрутил его, расправляя так и эдак, и подумал, что это, скорее всего, одежда: «Похоже на набедренную повязку, которая зачем-то сшита посередине. Во всяком случае, больше надеть эту штуку некуда — не на голову же?! Попробовать?»

Облачившись в широкие семейные трусы, Юрайдех вышел из ванной. Рядом располагалось еще одно маленькое помещение. Свободное пространство здесь было лишь в центре, а вдоль стен стояли прямоугольные предметы: «Один из них стол — совершенно точно! А вот остальные… Вспомню, пожалуй: шкаф, плита, холодильник. В нем еда долго не портится. Ну да, все сходится!»

— Садись, Юрочка, садись! Вот сюда — на папино место! Я тебе и котлеток положила в Семину любимую тарелку! И вилка его, и кружка… Садись, Юрочка, поешь — с лучком котлеты, папа любит такие. Помидорчик помыть тебе?

— Я там набрызгал, Ольга Степановна, — осипшим вдруг голосом сказал Юрайдех. — Пол мокрым сделал. Извините.

— Да вытру я, что ты?! Что ж ты меня по имени-отчеству?! И на «вы»… Как неродной прямо!

— Семен Николаевич говорил, что когда по-русски… Когда к старшему обращаешься — даже к женщине! — надо называть двойное имя и говорить «вы», как будто много. Правильно?

— Господи, да правильно, конечно! Только-только не бабушку же на «вы» называть! А ты и отца родного… Что ж такое-то?! Хотя, конечно, вежливость лишней не бывает… А то сейчас все такие… Эта современная молодежь …

— Я не современный, — сказал Юрайдех и осторожно уселся на маленькую квадратную скамью между столом и стеной. — Я из прошлого — из каменного века. Сейчас вспомню… Э-э-э… «Палеолит» называется!

— Как же… — женщина выпустила из рук тарелку с котлетами. Но раньше, чем она начала падать, Юрайдех вскинул руку, подхватил посудину и поставил перед собой на стол. Судя по виду и запаху, это была еда, причем вкуснейшая!

Стараясь ничего не задеть, Юрайдех поднялся с тарелкой в руках. Обошел застывшую в растерянности женщину и заглянул в стоявшую на погашенной плите широкую кастрюлю. Пошевелил губами, производя в уме сложные математические расчеты. Потом сглотнул слюну и пальцем спихнул с тарелки одну из котлет обратно в кастрюлю.

— Да что ж ты, Юрочка…

— Вам нужно накормить еще четверых людей. Им достанется мало.

— Да я еще нажарю! Фарш-то остался!

— Ну, вот когда нажарите… А сейчас мне больше нельзя, — пожал обнаженными плечами Юрайдех. Он ухватил пальцами с тарелки одну из оставшихся котлет, сунул ее целиком в рот и принялся жевать, жмурясь от удовольствия.

Он так и ел — стоя перед маленькой пожилой женщиной. Наверное, внук казался ей очень высоким (на голову выше!), широкоплечим и мускулистым. Растянуть удовольствие не удалось — есть хотелось сильно (как всегда!), а котлеты были довольно маленькими.

— Спасибо! — Юрайдех вытер жирные губы ладонью, а потом стал вытирать пальцы о свою голую грудь. — Очень вкусно!

— А картошку?.. — пролепетала женщина и вдруг спохватилась: — Да что ж ты делаешь-то? Вон салфетки лежат! Вот ведь какой!

Она сдернула с крючка на стене кусок белой ткани и принялась тереть грудь Юрайдеха, пытаясь удалить с нее жир. Впрочем, она только попыталась начать это делать — и испуганно отдернула руки: