Свет, наполняющий зал, сделался ярче, и еще, и еще… Тая закрыла глаза, чтобы не ослепнуть, а когда открыла, прежний храм исчез. На его месте появилось величественное, яркое, наполненное сиянием строение. Из украшенных витражной мозаикой стекол лился радужный свет, раскрашивающий веселыми отблесками пол, стены, фигурные лавочки, стоящие в несколько рядов, молитвенный алтарь, располагающийся перед статуей грустной женщины.

Где-то извне, вдалеке звенели колокола, и их песнь была так величественна, что тянуло преклонить колени.

Колонны, подпирающие расписанный потолок, были увиты живым плющом, что чудом пробился сквозь кафель и бетонные плиты.

Из полукруглой молельни, что находилась за фигурой богини-матери, вышел храмовник, аккуратно задвинул за собой двери, и, не смотря по сторонам, направился к выходу. Его выражение лица являло спокойствие, а осанка и фигура – решительность. Он остановился на мгновение – обернулся на двери, словно проверяя – не забыл ли что, а когда снова направился к выходу, путь ему преградила миниатюрная девушка.

Храмовнику хватило мгновения, чтобы узнать ее. Глаза его округлились, брови изумленно взметнулись ко лбу.

- Мелания, здравствуй! - в его глазах зажглись искорки подлинной радости, какие нельзя спутать ни с чем другим, но, через мгновение они погасли – когда взметнувшиеся как крылья руки, плетьми опали вниз. Он словно вспомнил, что объятья – для других.

Не для него счастье прикосновений, совсем для иных людей предназначены радости плотские, семейные блага. Он же – маленький человек с большим грузом обета на уставших плечах.

Мелания смотрела без улыбки. Половина лица тонула в тени, отбрасываемой балюстрадой, но Тая успела увидеть, как скорбно дрогнули уголки губ незнакомки, когда шагнувший было навстречу храмовник, осек себя и торопливо спрятал руки за спину.

Повисло молчание – такое многозначительное, острое, что о него впору было пускать кровь. В несказанных словах было столько силы и столько боли, что их тяжесть могла сломить любые плечи.

- Все будет вот так? – нарушила молчание Мелания.

Ее голос перекликнулся с вновь зазвонившими колоколами, обретая немыслимую мощь.

Храмовник отвел взгляд, понурился. Из его стана в мгновение испарилась стать и гордость.

-Да, именно так и будет.

- Что ж, тебе жить с этим решением, любимый. Прощай и передавай Ему, - она кивнула куда-то вверх, - большой привет.

Развернувшись, девушка быстро вышла, оставив храмовника слушать колокольные переливы и свое неровно бьющееся сердце.

Тая зажмурилась, не в силах смотреть на закушенную до крови губу и побелевшие пальцы, сжимающие деревянные четки, а когда вновь открыла глаза, взору ее предстали былые руины.

- Что? Что это значило? – поискала глазами Руслана и нашла его сидящим на поваленной поперек зала колонне.

Плющ и сейчас обвивал ее, только не зеленый, как раньше, а хрупкий, почерневший – мертвый.

- Это – причина, по которой мы сюда пришли, - ответил Руслан.

- Я не понимаю, - прошептала Тая пересохшими губами.