Сложно сказать, насколько проникся его напутствием Соболевский, но драпал он с поля боя знатно. Глядя на спешащего противника, Матвей почувствовал, как его губы искривляет усмешка. Которая тут же стерлась, стоило услышать от леди совершенства невозмутимое:

— Надо поговорить.

И что-то Рокотов сильно сомневался в том, что сейчас его станут благодарить за спасение. Или он совсем ничего не понимает в женщинах. Потому как на его памяти рыжая зараза еще ни разу не повела себя как обычная девушка.

— К себе пустишь или прямо здесь? — тихо проговорил он, стараясь не смотреть на нее. И где-то в глубине души шевелилось что-то вроде страха. Кто бы мог подумать, он сейчас действительно опасался реакции Эллы, той самой, которую после первой встречи мог вспоминать только с руганью, порожденной уязвленным самолюбием.

— Пущу, конечно, — тихо проговорила девушка, доставая из сумочки ключи от собственной машины и разблокировав сигнализацию. После чего вытащила из машины все еще спящую малышку и попросила:

— Перетащишь кресло?

Тугая пружина в глубине души начала отпускать.

— Конечно. Только постой пока тут, ладно? На всякий случай.

Девушка не спорила. А Матвей без лишних слов проделал все необходимые манипуляции, потом подошел к Элле и забрал ребенка.

— Но… — немного растеряно проговорила она.

— Она тяжелая. Леди не пристало таскать тяжести, когда рядом есть мужчина, — с шутливой улыбкой пояснил свои действия Рокотов.

В квартире Элла переодела девушку и переложила в кроватку. И только потом зашла на кухню, где уже вполне освоившийся Рокотов варил две чашки кофе.

— Я думаю, тебе сейчас не помешает, — поставил перед ней кружку Рокотов.

— Я обычно предпочитаю чай, — хмыкнула Элла, проводя пальцем по ободку чашки.

— Этот день сложно назвать обычным, — заметил Матвей, присаживаясь на стул со своей порцией. Элла тут же вскочила, вспомнив, что у нее что-то там было к чаю. Не потому что беспокоилась об этом. Просто привычные действия помогали утихомирить бурю в ее душе.

Матвей не торопил ее. Ждал, пока девушка наиграется в условности. И лишь потом, когда она вновь села за стол, он положил руку на ее ладонь, развернул, переплел их пальцы и негромко спросил:

— Сильно испугалась?

Его вопрос заставил сорваться с ее губ смешок:

— Кого именно? Тебя? Его? Конкретизируй, пожалуйста.

Леди совершенство или рыжая ведьма, как мысленно называл ее время от времени Рокотов, продолжала оставаться верной себе. Она же не может просто взять и признаться в собственной слабости. Она даже утешить себя не позволит, потому что никогда не покажет своей слабости.