— Как при таком раскладе леди совершенство научилась владеть боевыми искусствами? — поинтересовался Матвей, вспоминая, как неожиданно для самого себя оказался на асфальте.
— Леди совершенство должна быть совершенна во всем. Она занималась танцами, иностранными языками, музыкой, театром, живописью. И каким-то чудом, не знаю, как, ей удалось убедить своих о необходимости боевых искусств.
— Но… — от изумления Рокотов даже не нашел слова. — Когда этот ребенок отдыхал?
— Никогда, — без тени сомнения отозвался Роман. — Ее отдых начался после замужества. Она первый год на стенку лезла, потому что многие занятия пришлось прекратить. Какое-то время строила из себя «жену компании», это она тоже умеет в совершенстве. Но ей было скучно. Потом родилась Златка.
— Как она вообще за этого придурка замуж вышла? — не удержался от вопроса Матвей, откровенно пользуясь моментом. Понимал, что такие откровения если и услышит от Эллы, то совсем нескоро. Хотя это определенно стимул поработать над доверием.
— А вот об этом спроси у нее, — неожиданно отмазался друг Эллы. — Только перед этим отойди, на расстояние, превышающее расстояние удара. Кстати, об этом. Ты- то как о боевых искусствах узнал?
— Ну… — замялся Матвей, а Верещагин заржал так громко, что ворона, в сидящая на соседнем дереве возмущенно закаркала.
— Да ладно? Она тебя ударила?! А что ты сделал? А как? Как ты ее довел? Ну ты мужик…
От его восторгов Матвей насупился. Вспоминать свое знакомство с асфальтом было неприятно, не вспоминать — сложно. Особенно когда здесь так яро жаждут подробностей, которыми он вообще не готов делиться даже с Глебом. И вообще, вот как себе это Верещагин представляет: «Я поцеловал твою подругу, она опрокинула меня на асфальт»? Так себе история… Не, такой славой Матвей делиться не готов.
— Случайно узнал, — отрезал он, жалея, что вообще позвал этого индивида. И что из квартиры Эллы ушел. И что психанул. Хотя, надо отдать должное, разговор с этим вот восторженным недоразумением помог ему лучше понять рыжеволосую ведьмочку. Вот только что дальше делать?
Глава 22.1
Машина не уезжала. Не то чтобы она следила, но Матвей ушел еще час назад, а автомобиль продолжал стоять. С высоты ее этажа не было видно, есть там кто-то или нет. А что, если его подкараулил кто-то из охраны Адриана? Что, если он сейчас валяется где-то в подъезде избитый? Как она тогда себе такое простит? И что ей с этим делать?
Неожиданно вид из окна смазался, и Элла поняла, что от слез. Давно ли она плакала? Она уже и сама не помнит. Словно вечность прошла. На людях — никогда. Даже в том самом разговоре с бывшем мужем она не проронила ни слезинки. Понимала, что показывать слабость нельзя.
Забавно, что тот же Матвей доказывал, что слабость показывать не зазорно. И вот, стоило ему уйти, и она начала слышать, что он хотел сказать. Не только слушать, но слышать и понимать.
И все-таки, почему он не уехал? Все ли в порядке? Почему-то мысль о том, что Рокотов мог пострадать из-за нее была настолько невыносима, что девушка сама не заметила, как начала набирать номер своего вредного работодателя. Трубку он взял практически сразу:
— Элла? Что случилось? — в голосе послышались тревожные нотки. To есть эта зараза даже и не предполагает, что она может за него беспокоиться.
— Это ты мне скажи, — парировала леди Кригер, стараясь говорить ровно. — Ты почему не уехал?
— А откуда ты… Так, стоп, — сам себя остановил Матвей. — Я не собираюсь сейчас по телефону с тобой все выяснять. Я сейчас поднимусь, и ты мне откроешь дверь. Хорошо?
— Рокотов, ты еще белый платок вместо флага притащи, — фыркнула Элла. — Не нужно со мной как с душевнобольной разговаривать.
Ей показалось или на заднем фоне у Матвея кто-то заржал? Знакомо так…