— Хочу! — неожиданно выкрикнула Златка. Под насмешливым взглядом Эллы парню пришлось впихнуть в себя несколько ложек манной кашки, которую он с детства ненавидел. Но чего только не сделаешь, чтобы уговорить ребенка? Еще и удовольствие от поедания сего кулинарного шедевра изобразил. Глядя на него, своей ложкой заработала и Златка и даже съела чуточку больше положенного, после чего подвинулась к парню и просто и незатейливо улеглась ему на колени и прикрыла глаза.

— Я же говорила, она устала, — пояснила ему Элла, наблюдая за тем, как Рокотов, сам того не замечая, гладит ребенка по голове. Сам же Матвей изучал тени под глазами своей собеседницы.

— Ты тоже устала, — заметил он и отругал себя за глупость. Ну а смысл в том, что он изрекает сейчас столь очевидные вещи? — И почти ничего не съела. Поешь, пожалуйста.

— Я сыта, — отрезала девушка, вновь надевая на себя уже привычную маску безупречной леди. Без всяких эмоций. Словно около часа назад в ее глазах и не читалось так явственно желание поколотить одну белобрысую заразу.

— Элла, — мягко повторил Матвей. — Поешь, пожалуйста. Если ты пять минут уделишь еде, ничего страшного не случиться. Мы ни на какой на поезд не опоздаем.

Девушка кинула на него совершенно нечитаемый взгляд, но послушно подвинула к себе тарелку и доела салат. Сказать, что Рокотов удивился, что с ним не спорят — не сказать ничего. Но он знал, когда стоит промолчать. Не всегда, правда. С кофе было покончено быстро, и Матвей, расплатившись, взял спящую малышку на руки.

— Даже не спорь, — кинул суровый взгляд в сторону ее матери. Элла снова промолчала. Злату устроили в детском кресле, сунули в ручки небольшого плюшевого кролика, которого девочка тут же прижала к себе. Сам Матвей сел за руль, по привычке протянул было руку к стереосистеме, но тут же опустил, вспомнив про спящего ребенка.

— В семье Данилевского был Дмитрий, — тихо проговорила Элла, встретившись с ним взглядом в зеркале заднего вида. — Но вряд ли он мог играть и что-то показывать твоему прадеду. Он моложе него лет на пятнадцать-двадцать. Я попробую съездить в библиотеку, поискать книги. Мы что-нибудь придумаем.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Матвей. — Я и не думал, что будет легко, и мы сразу все найдем. А ты?

— Тоже, — его улыбка нашла отражение и на ее губах. Но продолжать Элла не стала. Спустя десять минут Матвей понял, что и она задремала, прижимая к себе небольшую сумочку точно таким же жестом, как и малышка — мягкую игрушку. Просто удивительно, насколько эти двое все-таки были похожи. И как ему хотелось, чтобы Элла почаще отпускала на свободу искреннюю девчонку, которая в ней живет.

Будить своих пассажирок он не стал до самого дома, по дороге то и дело поглядывая на них в зеркало заднего вида и испытывая при этом какое-то совершенно непривычное теплое чувство где-то в глубине груди. Но стоило ему только остановиться возле подъезда, как Элла проснулась, будто по будильнику:

— А? Что? Мы что, уже приехали?

— Ты задремала, — пояснил Матвей, отмечая, что темные тени на бледной коже девушки стали гораздо слабее. Забавно, похоже, она действительно в его присутствии чувствует себя в безопасности, несмотря на их постоянные перепалки.

— Прошу прощения, — вежливо извинилась Элла, выбираясь из машины и подходя с другой стороны, чтобы вытащить ребенка. Матвей последовал ее примеры, собираясь помочь.

Ручки двери они с Матвеем коснулись практически одновременно. Также неожиданно столкнулись и взгляды, и двое на мгновенье замерли, словно не зная или боясь что-то сказать друг другу.

— Элла! — из этого странного состояния их вывел требовательный мужской голос. — Я думал, ты уже не заявишься.

Момент был разрушен. Элла едва вздрогнула, а затем на ее лице появилась уже привычная раздражающая маска.

— Адриан? — с вежливым равнодушием уточнила она. Рокотов с силой сжал ручку, искренне жалея, что это не чья-то шея.