Поездка в Джамбул

Утро. Нога Егора распухла, туалетная бумага, пропиталась кровью и не отделялась от ноги, покрыв её, как кора покрывает ствол дерева. Завтрак – чай с лепёшками, Алексей лениво мониторил бегущую строку. Громкие разговоры во дворе – приехали покупатели за горячими свежими лепёшками. Жасур радостно достал руками румяные, хрустящие лепёшки из глубины тандыра, скинул их на скатерть стоящего рядом стола и ловко прилепил на их место новые, предварительно растянутые по деревянной сферической заготовке. Бойко шёл лепёшечный бизнес: проезжающих легко заманивала надпись углём на куске картона: «ЛЭПЕШК 100 тнг.». Покупатели торговались, сбивали цену, указывая на соседние дома и красующиеся около них картонки с ценами на хлеб, лук, уголь, лепёшки. Вся улица, каждый дом погружены в рыночные отношения, все торгуют всем.

– Онур, смотри сюда, – позвал Егор не успевшего уехать турка и засучил штанину, демонстрируя голень.

– Вах, какой ты сделал! Что делать? – Онур был напуган.

– Аптека нужна, иначе отрезать придётся. Когда едем?

– Ох! Это что? – удивлённо воскликнул подошедший на шум Алексей.

– Вчера упал вон в ту незакрытую яму у сарая. Нужно взять лекарства или к врачу, – Егор внимательно посмотрел на собравшихся зрителей.

– Эх, это не яма, это загрузка погреба! Кто оставил открытой? Да, надо ехать, – качая головой, турок что-то крикнул сыну на турецком.

– И что? Что решили со мной? Нога-то пухнет! У меня нет такого количества перевязочного материала!

Не дождавшись ответа, оставив всех в задумчивости, Егор достал из старой спортивной сумки дорожную аптечку, взял кувшин с тёплой водой, сел посреди огорода. Прищурив глаза и с тоской взглянув на солнце, всходящее над дальними, еле видимыми сквозь прозрачную дымку горами, он начал обрабатывать рану. Тёплый ветер доносил шумы улицы, птицы громко щебетали о чём-то важном. Хотелось замереть, погрузиться в свои мысли, уйти из реальности в свой надуманный, но прекрасный мир.

Хэйсэн, в смысле, слушай сюда, сегодня едем в аптеку и рессор купить на рынке нужно, – глубоко затянулся сигаретой и выдохнул дымную фразу Онур, в ужасе ещё раз взглянув на ногу Егора, зацокал, как большая птица, и закачал головой.

– Отлично, может на почту заскочим, позвонить получится?

– Может да, а может нет. Поедете с Фарой, у его друга «москвич-412», древний, как Тараз – первый выпуск, – что-то вспомнив, турок вдруг обрадовался, громко сказал длинную фразу по-турецки своем сыну и продолжил на понятном. – Э, вспомнил деда, весёлый был, ноги нет, а он не унывал, работал и в конторе, и в поле. Прыгает и напевает: «Хорошо тому живётся, у кого одна нога, сапогов не надо пару, и штанин всего одна», – прям как ты. «Без ноги жизнь хороша! И пенсия больше и экономия», – Онур при этих словах засуетился, торопливо вышел за ворота.

Около дома с заносом остановилась старая копейка. Из неё вышел парень и увидел турка.

– Ола, сюда иди, поехали дела делать!

– Что ты, что ты, говори на родном! – прервал водителя Онур.

Оба перешли на незнакомый диалект, начали махать руками, как будто пытаясь взлететь, но вскоре, растопырив руки, притянулись друг к другу, обнявшись. С трудом разжав руки, аборигены нехотя уселись в машину, хлопнув дверьми так, что открылся багажник. Машина жалобно заскрипела всеми сочленениями, выпустила облако сизого дыма и, тяжело разогнавшись, лениво начала удаляться из вида, накрывая всю улицу вонючим дымом. После отъезда Онура незаметно улизнул из дома Джавдет.

Солнце нагрело воздух, птицы тут же громко запели свою весёлую весеннюю песню, Егор с Алексеем пошли осматривать своё сокровище – серебристую «Волгу». Машинка стояла вся в дорожной грязи, грустно упёршись обломленной рессорой в земляной пол.

– Слушай, давай её вымоем всю, делать-то нечего, а? – предложил Егор.