— Как это может не понравится? — усмехнулась я, посмотрев на него снизу вверх, через плечо. — И у господина Бринка язык такой умелый…
— Замолчи! — велел он, будто не сам только что меня расспрашивал.
За свою болтливость я получила ещё несколько шлепков, так что кожа загорелась, а потом генерал заработал членом уже в полную силу. Оставалось только удивляться, как быстро он снова обрел любовную силу. Да, господину Бринку, несмотря на всю его изобретательность, было далеко до господина Мерсера. Ах, если бы их соединить, получился бы идеальный и неутомимый любовник…
38
Генерал был близок к финалу, и я закусила губу, потому что теперь он врубался в меня безо всякой жалости. Что бы делали человеческие женщины, если бы не мы — лисицы? Да они бы умерли под таким напором, эти нежные хрупкие создания.
Ещё несколько мощных толчков, и генерал кончил во второй раз, прижимаясь ко мне, содрогаясь всем телом и скрипя зубами. В этот раз поток семени был послабее, но всё равно ударил горячо, заполнив меня всю.
С минуту Мерсер держал меня в объятиях, приходя в себя, а я послушно ждала, когда он вернётся на нашу грешную землю из страны наслаждения. Науонец, он шумно вздохнул и оторвался от меня, вытащив из моей попки обмякший член.
Я поднялась на ноги, но генерал, всё ещё сидевший на ковре, поймал меня за лодыжку.
— Куда это ты? — спросил он, мрачно горя глазами.
— Разрешите смыть с себя следы вашей любви, господин, — лукаво и ласково сказала я, чувствуя, как его семя стекает по моим ногам. — Я переполнена вашей любовью. А ведь вы, наверняка, захотите добавить ещё?
Он хмыкнул и отпустил меня, буркнув: «Захочу», — и перешел на кровать, растянувшись на мягком покрывале.
Я ополоснулась, спрятавшись за ширму, и пока меня никто не видел, позволила себе насмешливо погримасничать. Мерсер ел виноград и разглагольствовал:
— Сегодня ты получишь моей любви по полной. Раньше я жалел тебя, но теперь вижу, что вы, женщины — те ещё лисицы. Хитрые, подлые, всегда ищете выгоду только для себя. Нет, вы не стоите жалости. Ни одна из вас не стоит. Так что готовься, Афаль. Нам предстоит бурная и длинная ночь.
— Но я всегда готова к вашей любви, — пропела я, выходя из-за ширмы и только что не виляя хвостиком. — Вы же знаете, мне хорошо только с вами.
— Вот за враньё ты получишь особо, — предрёк Мерсер, бросил в рот очередную виноградину и указал на свой член, отдыхавший после динамичного забега по полю любви. — Покажи-ка, что ты там делала Барту. Грудью…
— С огромным удовольствием, — я забралась на кровать и уселась мужчине на колени, посматривая на него хитровато, искоса, и улыбаясь уголками губ, словно затеяла отменную каверзу. — Ах, бедняжка, — заворковала я над членом, оглаживая его и легко целуя в головку, — как он стал, исполняя прихоти хозяина… Его необходимо пожалеть — нежно-нежно… Мягко-мягко…
Схватив головку губами, я подняла член и тут же уложила его на «подушку» своих грудей, взяв каждую грудь в ладонь. Мерсер позабыл про виноград и глядел на меня, не отрываясь.
- Надо приласкать его, — говорила я тихо, вкрадчиво, одновременно сдавив мужской член грудями и начиная движения вверх-вниз. — Он славно потрудился, и потрудится ещё…
Генерал возбудился почти сразу, и я была невероятно довольна и его силой, и собственным умением. Рубинового цвета головка то выныривала из плена моих грудей, то скрывалась между ними, и вскоре увлажнилась, показав прозрачную каплю предсеменной жидкости. Я слизнула её, посмеиваясь, и удвоила старания.
Мой любовник запрокинул голову, хватая воздух широко раскрытым ртом, и вдруг схватил меня за плечо: