Прогулки в экипаже и пешком, обеды и ужины без посторонних. Они впервые за долгие годы царствования проводили время вдвоем, могли подолгу разговаривать непринужденно, без свидетелей. Наслаждались такой жизнью. Оказались настолько близки друг другу, что этот период даже называли их «вторым медовым месяцем». Окружение супругов составляли несколько самых доверенных лиц – врачи Виллие, Штофреген, Тарасов. Приближенные Петр Волконский, генерал-адъютант Александр Чернышев, начальник Главного штаба Иван Иванович Дибич.

Но маленький уютный мирок царя оказался слишком хрупким. В него властно стучала бурная реальность. Унтер-офицер Шервуд, исполняя задание, собрал немало материалов о заговорщиках, их замыслах. 20–21 сентября отправил об этом подробное донесение Аракчееву. Тот фактически возглавлял операцию, должен был принять меры, но… всемогущий Аракчеев слишком зазнался и занесся. У него как раз наложилась личная драма. Крепостные убили его сожительницу Настасью Шумскую, домоправительницу в Грузино, свирепствовавшую над дворовыми. В результате Аракчеев находился в «тяжком расстройстве здоровья» и от расследования заговора самоустранился. Пакет Шервуда, даже не распечатав, отослал в Таганрог. Царь получил его лишь 11 октября, ознакомился с донесением и передал Дибичу. Теперь становилось ясно: угроза вызревает реальная и нешуточная.

А между тем на жену спокойная и тихая жизнь на Азовском море подействовала благотворно. Состояние императрицы значительно улучшилось, она окрепла. В конце октября царь счел возможным оставить ее одну, отправился в Крым. Вроде бы по делам – проверить здешние войска, флот, гражданское устройство. Но глубоко в эти вопросы не вникал. Выглядел уставшим, опустошенным. От него даже услышали фразу, что он скоро поселится в Крыму частным лицом: «Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».

Обратно ехали тремя колясками – царь, сопровождающие и личные фельдъегеря Александра. 3 ноября в 30 верстах от города Орехова их догнала бричка фельдъегеря Маскова с депешами из столицы, письмами царицы-матери. Александр I похвалил Маскова за усердие, велел присоединяться к кортежу. Дорога в этом месте спускалась к речке, коляски государя поехали на мост. Масков прыгнул в бричку, крикнул кучеру: «Пошел!» Тот рванул с места, резвая тройка понеслась под откос, и на повороте к мосту заднее колесо налетело на твердую кочку. Коляска подпрыгнула, Маскова выбросило из нее. Он упал, ударившись головой.

Александру сообщили о происшествии. Он послал доктора Тарасова и капитана Годефроа узнать, что случилось и какая нужна помощь. Сам царь поехал дальше и остановился в Орехове. Тарасов появился там уже ночью. Доложил Дибичу – Маскова нашли без дыхания. Попытки привести его в чувство ничего не дали, фельдъегерь скончался. Александр переживал, жалел Маскова – фельдъегерей он знал лично, а сейчас его слуга погиб почти у него на глазах. Хотя, конечно же, прискорбный случай не означал никаких серьезных потрясений. Вызвали земского исправника, велели похоронить царского курьера «достойным образом», выдали для этого 100 рублей. Вещи и документы покойного поручили начальнику фельдъегерей майору Михайлову…

Но как раз с этого момента события начали закручиваться совершенно неожиданным образом, оставляя множество загадок. Маскова похоронили со странной поспешностью, 4 ноября, на следующий день после гибели. И в этот же день в Мариуполе Александр I вроде бы простудился. А 5 ноября он прибыл в Таганрог и слег в постель. Причем тогда же, 5 ноября, сразу несколько человек начали вести дневниковые записки о болезни императора – его жена, Волконский, лейб-медики Виллие и Тарасов. Казалось, с чего бы? Простудился, заболел. Человеком он был здоровым, всего 48 лет. Ничто еще не предвещало исхода болезни, но… четверо приближенных одновременно взялись документировать ее. Создавать информационную «картинку».

Следующий поворот – 10 ноября. В Таганрог Дибичу пришло очередное донесение Шервуда, новые детали и подробности, рисующие заговор, планы военной революции с убийством царя и уничтожением всей династии. Шервуд разузнал и о том, где хранятся документы «Южного общества». Александру об этом доложили. Он принял первое решение о противодействии злоумышленникам. Повелел отправить к Шервуду полковника Лейб-гвардии Казачьего полка Степана Николаева, предписав ему захватить документацию заговорщиков.

Но похоже, что информация Шервуда подтолкнула Александра к окончательному принятию и другого решения. Утром 11 ноября царь призвал к себе супругу. Очень долго, до обеда, они беседовали наедине. О чем – осталось тайной. Но… с этого момента записки императрицы о болезни мужа вдруг оборвались. 15 ноября Александр по настоянию жены исповедовался, причастился Святых Христовых Тайн, соборовался и… снова загадка. Его духовник, священник Алексей Федотов-Чеховский, после этого у постели больного не появлялся!

Хотя казалось бы, он должен был оставаться рядом с умирающим, облегчать его страдания. Ждать, когда надо будет читать молитвы на исход души. Нет, священника рядом больше не было. Только несколько ближайших доверенных лиц. О том, что государь болен, до последнего момента не извещали ни родных, ни правительство. Лишь 18 ноября в Санкт-Петербург поскакали фельдъегеря, везли сообщения об этом. А 19 ноября помчались новые гонцы, уже с трагическим известием. И в Таганроге громом грянуло – царь умер…

Характерно, что на панихиде об усопшем государе в Таганрогском соборе императрица отсутствовала. Свидетели отмечали, что она не слишком откровенно выражала чувство скорби, «горевала недостаточно». И в переписке со своей матерью она о смерти мужа не упомянула ни разу! Впрочем, это не удивительно. Она знала – в гробу лежал не Александр. Лежал фельдъегерь Масков. Окружающие и раньше отмечали его некоторое сходство с императором: примерно одного роста, такого же сложения. Что-то и в чертах лица было общее…

Как же сохранилось его тело? Но бальзамированием якобы Александра занимались те же самые лейб-медики Виллие, Тарасов, Штофреген. Вот и гадай, когда оно осуществлялось, после 19 или после 4 ноября? Акт о смерти подписали они же – и Волконский, Дибич. Протокол о вскрытии подписали те же врачи, и скрепил своей подписью генерал-адъютант Чернышев, еще одно лицо, очень близкое к государю. А современные исследования, проведенные В.В. Федоровым на кафедре судебно-медицинской экспертизы Сибирского медицинского университета, показали, что «посмертная маска» Александра I была снята с лица… живого человека.

Да, он нашел способ исполнить свою давнюю мечту, оставить трон – без скандалов, без отречения. Куда же он подевался? Начало его дальнейшей жизни исследователи описывают лишь предположительно. 19 ноября от российских берегов как раз отчалила частная английская шхуна. Считают, что Александр Павлович на ее борту покинул родину, отправился с паломничеством в Палестину. Потом жил инкогнито в Киево-Печерской лавре и в имении своего друга князя Остен-Сакена. А с 1837 года уже однозначно известна жизнь святого подвижника, старца Федора Кузьмича, сосланного в Томскую губернию, где он и поселился. А ныне причисленного к лику святых. Еще при жизни он поражал людей своей высокой образованностью. И сходством с Александром I.

Но это уже другая история, другой сюжет. А наш сюжет после мнимой смерти государя продолжался в Таганроге. Тело покойного отправили в столицу далеко не сразу. Якобы из-за операций по бальзамированию. В Таганроге оставались и императрица, и «штаб» Александра I – Волконский, Дибич, Чернышев. Поэтому и сведения о заговоре продолжали стекаться сюда же. 25 ноября Дибич отправил в Тульчин графа Чернышева для расследования подпольной деятельности «Южного общества».

И в это же время появились новые свидетельства. Один из заговорщиков, капитан Аркадий Майборода, командовал ротой в Вятском пехотном полку, которым командовал Пестель. Был постоянно рядом с ним, знал много. Но представил воочию, во что выльется предстоящее восстание, ужаснулся и раскаялся. 25 ноября он написал подробный доклад о структурах заговора и его планах. Через командира корпуса генерала Рота его доклад передали Дибичу 1 декабря. Вскоре в Таганрог прибыли с новыми сведениями Шервуд, его начальник генерал Де Витт и полковник Николаев с изъятыми документами. Дибич оценил, насколько угрожающей становится ситуация, особенно в обстановке «междуцарствия». Понял – медлить нельзя. 5 декабря генерал-адъютанту Чернышеву был отдан приказ: арестовать Пестеля. Разлетелись приказы об арестах и других выявленных активистов «Южного общества».

ГЛАВА 12. МЕЖДУЦАРСТВИЕ

Александр I создал две тайны – наследования престола и собственного ухода из прежней жизни. О той и другой знал лишь узкий круг лиц. Но эти круги были разные! Знали ли родные государя, кроме жены, что его смерть была мнимая? Ни в коем случае. Иначе вся игра потеряла бы смысл, Николай на вполне законных основаниях просто не принял бы трон.

Даже о болезни царя никого не извещали до последнего момента. Только 25 ноября, когда великий князь Николай Павлович беззаботно играл со своими детьми в Аничковом дворце, к нему явился генерал-губернатор Милорадович, доложил – «получена ужасная новость». Дескать, император опасно болен, умирает – хотя надежды еще есть. Николай был ошеломлен и растерян. Из братьев в столице оказался он один. Константин жил у себя в Варшаве, и младший, Михаил, находился с ним. А официальный государственный статус Николая Павловича был отнюдь не самым высоким. Генерал-инспектор инженерных войск, недавно получил повышение – стал командиром 1-й гвардейской дивизии. Даже в царствующей семье его голос оставался второстепенным – доминировала мать, властная Мария Федоровна.

К ней и засобирался Николай. Но она сама послала за сыном, получив аналогичное известие. От неожиданных новостей из Таганрога ей стало дурно, и Николай остался с матерью. Утешал как мог фразой о надеждах на благоприятный исход. Утром появился новый фельдъегерь с письмами, что царю стало лучше, но «он очень слаб». Приказали служить молебны о его выздоровлении в дворцовой церкви, Александро-Невской лавре – туда собрались все государственные сановники. 27 ноября с утра опять служили литургию и молебен. Николай велел камердинеру – если появится гонец из Таганрога, подать ему знак через дверь. И его позвали. В библиотеке ждал Милорадович, сообщив: «Все кончено, ваше высочество…»

Николай I, русский царь, победитель готовившейся революции

Первым делом Николай позвал лейб-медика Марии Федоровны, чтобы был рядом. Вошел бледный в церковь, упал на колени перед матерью, и все присутствующие поняли без слов, что случилось. Мать почти лишилась чувств. Сын и его супруга старались как-то поддержать и успокоить ее. Наконец, Николай остановил службу и позвал священника с крестом. Мария Федоровна лишь тогда вышла из оцепенения, припала к кресту, разрыдалась. Ее увели. А Николай, оставшись без нее, вдруг засуетился с присягой новому императору. Впрочем, именно на это он сам уже настраивался несколько дней. Дежуря ночью возле спальни матери, повторял приближенным – если вдруг Господь пошлет испытание и Россия лишится государя, надо, не теряя ни минуты, присягать Константину. Теперь, еще в состоянии шока, взялся выполнять свою программу.