Бес продолжал нести разную чушь, а я пристально смотрела по сторонам. От замка в долину вела извилистая горная дорога, по краям которой вздымались вверх серые скалы. Здесь вообще не было других цветов, кроме серого и темно-серого, даже небо было затянуто тяжелыми графитовыми тучами, и я отчаянно захотела увидеть хоть одну травинку или кусочек белого облака.

Наконец петляющая дорога закончилась каменными воротами, которые охраняли двое тёмных самой мрачной наружности. У одного из них не было глаза, а лицо другого рассекал извилистый уродливый шрам. Оба стража могли похвастаться полным отсутствием волос на голове и наличием огромных арбалетов в руках. Меня охватила дрожь. Если бес подаст им какой-то сигнал, мы пропали.

— Будь умницей, — прошептала я, — я успею испепелить тебя одним щелчком.

Тот промолчал.

Одноглазый преградил дорогу. Тёмный со шрамом подошел к телеге и, отогнув брезент, спросил:

— Нур, теперь ты занимаешься грязной работой?

— Обучаю нашу новую грифонщицу, она из падших. — Бес кивнул в мою сторону. — Сегодня Грон получил повышение, в замке праздник, а эта падаль нестерпимо воняет.

Я мысленно поблагодарила беса, который догадался дать мне плащ. Сейчас он надежно скрывал меня. Хлопнув себя по лбу, повар полез под козлы и вытащил оттуда пару бутылок из плотного зеленого стекла.

— Чуть не забыл, я и для вас кой-чего захватил.

Тёмные довольно заулыбались, принимая бутылки. Они моментально забыли про обыск.

Я с уважением посмотрела на беса. Ловко он отвлек их внимание.

— Прихвати в следующий раз мне сырую говяжью ногу, — мечтательно произнес одноглазый. — Стоим здесь сутками, жрать охота.

Повар заулыбался.

— Как только вернусь в замок, сразу же пошлю помощника. У меня как раз подходит отличный пирог со свининой.

Стражники жутко оскалились, что, видимо, означало у них улыбку, и поспешили открыть ворота. Нур прищелкнул кнутом, грифоны тронулись, а я перевела дыхание.

— Эй, Нур, — окликнул вдруг темный со шрамом. — А чего это наша грифонщица такая молчаливая?

Я словно окаменела. Все пропало, прав был мальчишка-пророк.

— А ей язык вырвали в казематах, — быстро сообразил бес и добавил, подумав: — И соски. А еще у нее настолько страшная рожа, что виконт приказал ей не снимать этот плащ, чтобы не распугивать слуг.

Тёмные переглянулись и заржали, но больше нас не задерживали.

Мы выехали в долину, такую же безликую, как и все вокруг. Лишь огромные пожухлые зонты гераклиума[3] да несколько скал оживляли окружающий ландшафт, придавая ему сюрреалистический вид. Полнейшее безветрие и тяжелая духота были тяжелым испытанием для легких. Я чувствовала, как плащ прилип к спине. Рукавом я уже несколько раз вытирала катившийся по лицу пот.