Непосредственным субъектом создания явилось правительство ЗУНР в изгнании во главе с бывшим президентом Е. Петрушевичем. Целью появления летом 1920 г. Военной организации преследовалось создание разветвлённой разведывательной сети на территории западноукраинских земель (Восточной Галиции), бывшей территории Западно-Украинской народной республики. Руководящий состав резидентуры состоял из лиц украинской национальности, бывших подданных Австро-Венгерской империи в период Первой мировой войны, служивших в австро-венгерской армии, а после развала Империи продолжавших службу в воинских частях ЗУНР и УНР. Агентурный аппарат резидентуры формировался, как правило, из того же контингента, но продолжавшего свою службу в польской армии, полиции или спецслужбах. Использование указанного контингента облегчало выполнение заданий германских разведывательных органов по добыванию военных секретов и иной необходимой правительству Веймарской республики и Рейхсверу информации и материалов при планировании восточноевропейской политики и военных действий в вероятном вооружённом конфликте с Речью Посполитой. О том, что он был неизбежен, говорят результаты Версалького пакта. При этом задачам по организации так называемого национально-освободительного движения и борьбы с польской оккупацией отводилась сопутствующая роль. Приоритет в деятельности военной организации на ЗУЗ оставался за разведывательной составляющей в силу элементарных требований конспирации и недопущения расшифровки перед польской контрразведкой об истинном предназначении подпольной украинской структуры.

Со стороны правительства ЗУНР как официального руководителя разведывательной резидентуры заинтересованность в использовании резидентуры ВО-абвер заключалась в реализации планов «народного восстания» и инспирировании повстанческого движения с целью свержения польского оккупационного правления и воссоздания ЗУНР. Однако в силу перечисленных выше обстоятельств, а также в результате предательской деятельности Е. Коновальца планы руководителей ЗУНР в изгнании были «провалены». Понесённые материальные и моральные потери, а также упущенное время для осуществления новой программы возрождения ЗУНР бесповоротно похоронили надежду бывших руководителей и граждан ЗУНР восстановить свою государственность.

В свою очередь, Речь Посполитая использовала различные политические (соглашения с Украиной, РСФСР, Литвой) и репрессивные («пацификация») методы для своего закрепления на оккупированных с санкции Антанты землях бывшей ЗУНР. Одним из наиболее действенных аргументов по компрометации правительства Е. Петрушевича в изгнании и недопущения его возвращения в Восточную Малопольшу стали факты проведения антипольской, разведывательной, террористической и подрывной деятельности ВО-УВО-абвер. Выявление и разоблачение указанной антигосударственной деятельности стало возможным благодаря внедрению в руководящий состав военной организации в эмиграции своих агентов влияния, куратором которых являлся полковник Е. Коновалец.

Отметим, что раскрытием и разоблачением враждебной разведывательной деятельности ВО-абвер наносился одновременно политический и военный удар по западному соседу Польши – Германии, проводившей недружественную политику по отношению к Речи Посполитой. Разведывательная и шпионская деятельность ВО-абвер в интересах Германии, её финансирование немецкими спецслужбами отображены в рапорте руководителя отдела разведки ВО О. Думина, написанном в 1925 году в адрес Министерства иностранных дел Веймарской Республики[180].

Разведывательная деятельность ВО-абвер сочеталась с террористической, направленной на убийства представителей польских государственных структур, а также местных граждан, оказывающих противодействие убийствам, поджогам имущества, грабежам почт, банковского транспорта и т. д. Подавляющая часть населения Галиции не поддерживала и не могла поддерживать террористов и грабителей хотя бы потому, что законопослушный гражданин, которым стал галицкий русин за 200 лет проживания в условиях «немецкого порядка», не желал причислять себя в соучастники к бандитам, не весть откуда взявшимся, с их революционной демагогией «о народном счастье». При этом значительная часть «бандитов» появилась в Галиции в 1920 году из заграницы, как и в России весной 1917 года. К этой части нельзя в полной мере отнести галицкую молодёжь, которая, как и её сверстники в других странах Европы, мечтала реализовать присущий им «максимализм» на полях «новых революционных битв» за «независимость и соборность». Следует признать, что ВО-абвер своей террористической и пропагандистской деятельностью завоевал определённую популярность экстремистски настроенных кругов населения ЗУЗ, зародил у них надежду в возможности добиться национальтного освобождения от польской «пацификации» и воссоздания утерянной государственности.

В то же время деятельность правительства ЗУНР в изгнании, как и ВО-абвер, привлекала внимание международной общественности как к украинскому вопросу, так и к ситуации на ЗУЗ в период мирового «парада суверенитетов» – вновь образованных государств. Однако назвать ВО-Аабвер национальной, народной организацией или движением со своей идеологией, стратегией, тактикой и ясной программой, у нас нет никаких объективных оснований. Это был элитарный союз немногочисленных галицийских единомышленников, собранных под «берлинской крышей» специалистами абвера, с привнесёнными идеями вооружённого, революционного восстания и свержения оккупационного режима на первом этапе в Польше, а в последующем, возможно, и на Советской Украине. «Революционные лекала» борьбы с оккупационным гнётом были разработаны «извечными друзьями» России с львинными и орлиными (одноголовыми) профилями. А весной 1917 г. «лекала» в «опломбированных вагонах», пропущенные через «умирающую» Германию, направились в адрес так называемого «прогнившего царского режима».

На ЗУЗ ситуация пошла по другому сценарию. Осенью 1921 г. в разведывательную резидентуру ВО-абвер во Львове польская контрразведка внедрила своего агента влияния Е. Коновальца с заданием организации нового украинского революционного (повстанческого) движения под предлогом национального освобождения Украины от оккупантов и воссоздания Украинской республики. При этом ставка делалась на очередную интервенцию бывших стран Антанты. О том, что эта форма реализации революционных программных планов потерпела полное банкротство и свелась к примитивной уголовщине, руководители ВО и абвера окончательно осознали в 1925 году. Исчерпав подпольный разведывательный и террористический потенциал, им пришлось перейти на цивильные формы борьбы и, как пишет А. Кентий, сформировать в Галиции Украинское народно-демократическое объединение – УНДО, «…которое стояло на платформе легальной политической работы и добивалось от польского правительства выполнения международных и конституционных обязательств, взятых Варшавой в марте 1923 года. С появлением УНДО начинается процесс затухания УВО»[181].

О том, что ВО-абвер (далее – УВО) в своей деятельности переродился в террористическую структуру эмиграции и продолжил борьбу за независимость только на словах, писал Е. Петрушевич в письме Р. Перфецкому 3 июля 1925 г.: «…Военная организация почти треть года не исполняет взятых на себя лично обязательств, поэтому уважаемые политические деятели считают её уже долгое время несуществующей»[182].

Часть 2

Бывших предателей не бывает

И всё же хоронить УВО в 1925 году было рано. Вдохнув «новые силы» в проведение «эксов», военная организация не порывала с абвером. В отношении результативности «экспроприаций»: «…Действительно в 1924–1925 годах “эксы летучих бригад” пополнили кассу УВО на 200 000 злотых (приблизительно 40 000 долларов США)…»[183]. При этом необходимость вооружённых нападений объясняли не только материальной заинтересованностью, но также считали, что тем самым подрывают основы оккупантской власти и приближают украинцев к осмыслению конечной цели деятельности УВО. В ответ польские спецслужбы жестоко преследовали участников «летучих бригад» как обычных грабителей, чем нивелировали революционный глянец организации.

Надо отметить, что Е. Коновалец дистанцировался от «эксов» Краевой экспозитуры (КЭ) во главе с Ю. Головинским по вполне понятным обстоятельствам. Состоя в штате агентов польской контрразведки, он не имел права скомпрометировать своих очередных «хозяев» в случае ареста и предания суду. Поэтому каждый раз, когда он в очередной раз предавал своих коллег по УВО, он тут же покидал Польшу якобы под предлогом «ухода» от ареста. И каждый раз 2-й тдел Генерального штаба польской армии искусно выводил его из «игры». К этому стоит добавить, что Е. Коновалец как агент «двуйки» находился на связи непосредственно у начальника 2-го Отдела ПГШ полковника Болеславича[184].

Разгром сотрудниками политической полиции Департамента Государственной полиции Польши в 1925 году ВО-абвер привёл к окончательной ликвидации влияния Е. Петрушевича на созданную им УВО и переходу правления этой структурой полковником Е. Коновальцем. Можно определённо утверждать, что задачу, поставленную перед ним как агентом польской военной разведки, «керманыч» выполнил успешно. Руководитель КЭ – полковник А. Мельник (он же свояк Е. Коновальца) – был осуждён на 4 года тюрьмы и вышел только в 1928 году. Около десятка других членов УВО были осуждены на различные мелкие сроки уголовного наказания; Ольга Басараб, вероятнее всего, была убита польскими тюремщиками, другие члены УВО бежали за пределы Польши. Оставшиеся на свободе участники были деморализованы и на фоне успехов политической борьбы коммунистов Польши стали пополнять ряды последних, учитывая смену политического вектора Е. Петрушевича и образование фракции в УВО О. Думиным.

Данное обстоятельство вызвало определённое беспокойство не столько среди участников УВО и представителей украинских местных элит, сколько среди представителей государственных институций Германии и прежде всего спецслужб. В случае возникновения революции в Восточной Малопольше угроза «коммунистического катка» вновь поднимется на восточном небосклоне. А принимая во внимание продолжающиеся экономические и политические кризисные симптомы, немцы предположили, что искры нового революционного пожара могут упасть на благодатную почву не залечившей послевоенные раны Германии. По этой причине в Берлине было принято решение переходить от подпольной вооружённой борьбы к легальному политическому противостоянию правящему польскому режиму, используя опыт коммунистов Галиции. У них было чему поучиться в плане жертвенности идеалам защиты крестьянства и рабочих, агрессивности в отстаивании политических тербований к Варшаве, демагогии псевдосправедливости, фетишизации мировой солидарности в борьбе за лучшую жизнь и прочую трескучую демагогию.

И полковник Е. Коновалец принялся за работу.

Нельзя сказать, что в начале своей политической карьеры «кермыныч» штудировал модные политические теории, посещал лекции маститых революционеров, участвовал в политических диспутах и т. д. Всей этой политической мишуре он, как военный офицер, предпочёл конкретные действия по добыванию денежных средств на политическую борьбу, которой он был вынужден заниматься с 1922 г., когда аккомпанировал Е. Петрушевичу. В конце этого года они оба получили от американских украинцев 50 000 долларов на финансирование деятельности УВО. Большую часть этих денег присвоил себе полковник, якобы на организацию восстания осенью 1922 года. Но в момент начала «революционного пожара» оказалось, что о нём прекрасно осведомлена польская полиция, получившая информацию от Е. Коновальца. «Керманычу», чтобы в очередной раз «замести следы», пришлось покинуть Польшу, будто бы «спасаясь» от вездесущей полиции. Перед своим «бегством» полковник побывал в Кракове, где присутствовал на совещаниях с офицерами польского Генерального штаба. Надо думать – получил инструкции от Болеславича. Скорее всего, они касались дальнейшего наблюдения за разгромленной УВО и Е. Петрушевичем на предмет его тяготения к большевикам после разочарования в Антанте. От него же он, конечно же, получил «зелёные» – «командировочные»[185]…

Часть денег американских украинцев полковник потратил на создание политической группы из местной элиты Галиции во главе с тестем С. Федаком-старшим, которому всецело доверял и который являлся его политическим поводырём. Вскоре Е. Коновалец восстановил выпуск газеты «Новый час» во главе с Д. Палиевым (бывший сотник СС при Австро-Венгрии и УГА), передав ему для этой цели около 4000 долларов. Последний имел опыт выпуска газеты «Заграва» (1923–1924 гг.), печатного голоса Украинской Партии Национальной Работы (УПНР). Данная политическая структура была учреждена 21 апреля 1923 года группой лиц во главе с будущим идеологом украинского национализма Д. Донцовым. Вот почему партийная программа УПНР провозглашала верховенство национальной идеи над социальной и лозунг «Украина – для украинцев». В своё время УПНР отпочковалась от Украинской Трудовой партии, где преобладали идеи социализма и большевизма, не в пример УПНР, большинство членов которой составляла разночинная галицкая интеллигенция. На этот средний класс и была сделана ставка будущих украинских националистов, перенимавших понемногу политический опыт своих авторитетов из Италии и Германии[186].

Д. И. Донцов

В июле 1925 года Украинская Трудовая партия, Украинская Партия Национальной Работы и Волынская национальная группа Украинской Парламентарной Репрезентации образовали на базе Национально-Демократической партии новую политическую партию – Украинское национально-демократическое объединение (УНДО). Структуру возглавил Кость (Константин – О.Р.) Левицкий, генеральным секретарём стал Владимир Целевич. В основе политической программы партии лежала идея соборности украинских земель, возрождения государственности, демократии и антикоммунизма. В законодательных органах Польши (сейм и сенат) УНДО последовательно проводило политику по принуждению Речи Посполитой к выполнению своих международных обязательств перед национальными меньшинствами страны. УНДО возглавило рейтинг самых популярных национальных партий среди украинского населения Галиции и со временем стало представлять не столько политическую структуру, сколько широкое национальное движение без регистирации своих членов и членских взносов (за исключением г. Львов). Под влиянием партии находились хозяйственные, культурно-просветительские и спортивные организации украинского меньшинства Восточной Малопольши: Ревизионный союз украинских кооператоров (3261 кооператив и 448 000 работников), Центрсоюз, «Днестр», «Просвита» (около 100 000 членов), спортивное объединение «Сокол» (380 кружков), «Луг» (520 кружков), «Родная школа» (1075 кружков и 43 000 участников), «Союз украинок» (25 000 членов) и самая крупная галицкая газета «Дело»[187].

Опять же, интересная особенность работы членов бывшей УПНР в новом образовании – УНДО. С первых месяцев пребывания в этой политической стуктуре Д. Палиев и его бывшие «однопартийцы» перешли в стан опозиции руководству партии Дмитрию Левицкому (брат Константина – О.Р.) и на протяжении 10 лет проводили политику по срыву всех национальных начинаний в парламентском отстаивании УНДО интересов украинской части населения Галиции[188].