И тут вдруг дон Родригу озабоченно произнёс:

– Что-то наш уважаемый доктор Легг совсем загрустил.

Все посмотрели на доктора.

– Ах, господа, – невнятно проговорил тот. – Вы сказали об изысканности красочных созвучий, и вспомнил сейчас одну японочку в порту Хорна*.

У костра весело расхохотались. Дон Родригу стал переводить Жуану слова доктора Легга, а разговор уже перескочил на другую тему, потом на следующую, и доктор Легг оживлённо принялся что-то ещё рассказывать, только мистеру Трелони опять вдруг почудилось, что доктору снова не хочется идти спать. Но, наконец, капитан сказал «отбой», и ночь всё-таки наступила.

И была она особенно жаркая и душная, и сон у всех белых был беспокойный, тяжёлый и словно бы липкий, и даже мистер Трелони, который спал в палатке из-за лихорадки, к утру выполз из-под полога в изнеможении и лёг, весь мокрый, под открытым небом. Капитан и часть матросов несколько раз за ночь, захватив с собой горящие факелы, ходили к реке облиться у берега водой, но особого облегчения это не принесло, и утром все белые ходили, как сонные мухи, а жаркое влажное утро предвещало ещё более жаркий и влажный день. Жара словно бы нависла над плато Фута-Джаллон, подминая под своё потное, распаренное тело всё кругом.

– Боже, – скоро пролепетал дон Родригу, отдуваясь. – Я чувствую себя, как в аду на раскалённой сковородке.

– Нет, вы только посмотрите на всех чёрных, да вот хоть на нашего Платона, – сказал доктор Легг, обмахиваясь шляпой. – Им хоть бы что! А Платон чист и свеж, как японская хризантема в ночь ранних осенних заморозков…Только что не хрустит.

– Ну, что же вы хотите? Это же их родина, – ответил португалец и с нежной улыбкой посмотрел на своего сына, который вместе со всеми был занят сворачиванием лагеря.

Отряд перешёл на другое место выше по течению, которое и в самом деле отличалось от того берега, где они находились до этого. Река здесь была совсем узкой в своём русле, хоть и казалась глубокой, а берег, который над ней возвышался и который занял отряд, был невысок и почти отвесно обрывался к воде. И этот обрыв зарос молодыми деревьями. Противоположный берег, тот, на который им предстояло переправиться, был пологий и покрыт прибрежной высокой травой и зарослями, в которой животные протоптали или проели тропинки к воде. Чуть выше по берегу, в зарослях, виднелось несколько деревьев, среди которых особо выделялся своей величиной и мощью один древесный исполин.

– Очень подходящее место, джентльмены, – с одобрением сказал капитан мистеру Трелони и доктору Леггу, когда они расположились на новом месте. – Вы скоро сами в этом убедитесь.

Джентльмены достали свои подзорные трубы и стали изучать текущую внизу реку и её заросший противоположный берег. Скоро мистер Трелони сказал:

– В реке есть крокодилы. Можете полюбоваться.

И он передал капитану свою трубу и показал ему направление, куда смотреть. Капитан посмотрел и хмыкнул.

– Ну да, крокодилы, – согласился он. – А где их нет?

– Там, где живут бегемоты, – ответил сквайр.

– Ну, я уж и не знаю, что страшнее, – парировал капитан.

– Нда, как говорится, оба варианта хуже, – горестно вздохнул сквайр, забирая трубу у капитана, чтобы рассмотреть крокодилов, как следует.

И тут доктор вдруг сказал, опуская свою трубу:

– Какое удивительное дерево стоит на том берегу! Мощное, разлапистое, корявое. Выше и толще остальных раза в два. А корни выпирают, словно это ветви другого дерева, только перевёрнутого, лезут из земли. Посмотрите, капитан!