— Не делайте глупостей.

— Говорю тебе, Конни, у тебя будет все, что ты захочешь: машина за тысячу двести фунтов — все что угодно. Я теперь занимаюсь большим бизнесом и скоро уеду из этой Богом забытой дыры.

Он сказал еще что-то, но я не разобрала. Потом Констанция опять засмеялась и повторила:

— О, не делайте глупостей.

Теперь, занятый новым бизнесом, Дон Даулинг отсутствовал дома от двух-трех дней до двух-трех недель. На этот раз его не было три недели, и только сейчас я узнала, что он вернулся.

— Говорю вам, мы обручены, — чуть громче проговорила Констанция.

— Да кончай ты хохмить, Конни, я не могу представить тебя рядом с этим ничтожеством. Это смешно. Такие типы никогда не поднимутся выше репортажей с вечеринок и базаров. Ты создана для другой жизни, для той, которая стоит больших денег. Ты же помнишь, что я говорил тебе в прошлом году? Скоро я смогу дать тебе буквально все, подарить целый мир. Такое время пришло. Слушай.

Он понизил голос, и вдруг я поймала себя на мысли, что мне страшно было бы слушать его дальше. Я сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и волна страха снова начинала захлестывать меня. Меня даже стало подташнивать. А если он что-то предпримет? Если он разобьет их помолвку? Нет, он не станет делать этого. Нет, не станет.

Я попыталась подавить страх чувством гнева и обратила его на тетю Филлис — ведь она была в доме, она слышала, как он пытается одурманить мою дочь, она знала, зачем ему нужна Констанция. Она так же безумна, как и ее сын, решила я, или наоборот — от нее он унаследовал все черты своего характера.

Я торопливо оделась. Пальцы не слушались меня, и я путалась в одежде. Спустившись, я увидела, что отец сидит за столом и спокойно читает газету. Я с ходу набросилась на него:

— Ты знал, что Дон Даулинг вернулся? Констанция разговаривает с ним на заднем дворе.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Ничего особенного, девочка, он всегда разговаривает с ней. Наверное, вернулся из своей поездки.

— И о чем они разговаривают?

— Тише, тише, откуда я могу знать? Почему ты так расстроилась? Он всегда разговаривает, просто разговаривает. Что такого?

— А то, что ему нужна наша Констанция.

Он долго, с жалостью смотрел на меня, потом сказал:

— Не глупи, девочка.

— А… — беспомощно махнув рукой, я отвернулась. Отца не убедишь в том, что мясо протухло, пока он не увидит, как оттуда полезут черви.

Когда дочь вошла в кухню, я заметила, что она немного бледна. Однако упоминать имени Дона я не стала. Она — тоже, так что вопрос остался открытым. Осталась и тяжесть в душе.