– Нет, я его ни разу не видела. Неужели это он сотворил такое с моей дочерью?

– Пока ничего неизвестно. Он всё отрицает, но мы работаем над этим, – ответил Клементов, убирая снимок за пазуху и отпивая ароматный чай. – Я бы хотел поговорить о самой Кристине, вы ведь наверняка знаете её лучше всех остальных.

– Конечно, – согласилась она. Видимо следователь надеялся, что сработает тот же эффект, как и с болтливой соседкой Левицких.

– Расскажите, каким Кристина была ребёнком? – начал следователь, надеясь выведать как можно больше информации. Ведь не только Андрей мог изменять, но и Кристина тоже.

– Всё что я расскажу останется межу нами? Я имею ввиду, не проникнет в прессу? – спросила она, глянув следователю в глаза взглядом переполненным болью. Клементов не выдержал и посмотрел в сторону. Он практически каждый день сталкивался с подобным на работе; женщины, матеря, жёны рыдали у него за столом, но боль в глазах этой женщины была особенной – вымученной, словно кто-то долгое время издевался над ней…

– Конечно, – отозвался он, так и не отважившись вновь взглянуть этой женщине в глаза. Вместо этого поправив воротник рубашки.

– Моя Кристина всегда была необычным ребёнком, – спокойно начала Евгения Артёмовна, – У неё богатое воображение с детства. Ей никогда не было скучно. Всегда что-нибудь выдумывала. Если на улице холодная погода или все друзья разъехались по дачам, она никогда не скучала, всегда находила чем заняться. И она всегда что-нибудь писала. Рассказы, стихи, песни, – с удовольствием рассказывала она о своей дочери, – Иногда это помогало… – она осеклась, но смогла найти в себе силы и продолжила, вновь шмыгнув носом, – Справиться с голодом. Так уж вышло, что я сошлась с нехорошим человеком, – она вновь высморкалась в платок и вытерла накатившие слёзы.

– Евгения Артёмовна, я поднял бумаги и нашёл информацию об изнасилование вашей дочери, – произнёс Клементов, заранее зная, что вскрывает старые раны.

Мама Кристины лишь согласно кивнула, мысленно возвращаясь к тем ужасным временам.

– Полиция так никого и не нашла, – прискорбно отозвалась она.

Клементов кивнул, не зная, как спросить у, и без того замученной и уставшей, женщины напрямую, но всё же решился:

– Я прочёл показания маленькой Кристины. Она утверждала, что на неё напали зомби, а потом оборотень.

– Мертвяки, – поправила его Евгения Артёмовна, – Она говорила, что на них напали мертвяки.

По телу Клементова пробежали холодные мурашки. Он громко откашлялся, чтобы не выдать свою тревожность. Чем больше он работал над этим делом, тем сильнее ощущал на себе воздействие чего-то мистического, и он не мог это рационально объяснить.

– Мертвяки… – повторил он за ней, словно эхо, – Вот именно об этом, я бы хотел поговорить с вами. Кристина не состояла на учёте?.. э…

– На каком учёте? – не до поняла его Евгения Артёмовна, теребя в руках мокрый носовой платок.

– У психиатра…

– Нет, что вы! – изумлённо отреагировала женщина, и только спустя несколько секунд осознала смысл его вопроса, – Думаете моя дочь сумасшедшая?

– В наше время, к сожалению, по телевизору постоянно крутят про всяких ходячих мертвецов, оборотней, вампирах. Она могла насмотреться этих фильмов и…

– Нет, я же вам уже объяснила, что у моей дочери богатое воображение. После этого случая мы посещали несколько раз психолога, но на этом всё и закончилось. Она ведь последняя видела в живых свою подругу, понимаете? она пыталась её спасти. Вы представляете, насколько это тяжело пережить ребёнку. Конечно, это отразилось на её психическом состоянии. Но она не сумасшедшая.