Это не может быть Тесак. Как бы он нашел ее? Как бы узнал, что она в этих четырех зачарованных стенах? Она не сама пришла сюда, ее сюда принесли. Он не смог бы пойти по ее следам, а если бы Тесак увидел, что ее тащит великан, он, конечно же, что-нибудь с этим сделал бы.

Нет, это не Тесак. Она уверена, что это не Тесак. Это всего лишь очередная уловка.

В лесу завыл волк. Потом еще один.

– Алиса? Ну хватит. Впусти меня, – настаивал Тесак-не-Тесак. – Там волки.

– Тесак не боится волков, – сказала Алиса тоненьким-тоненьким голосом, тоненьким, как у Дор, как у маленькой девочки в передничке, прячущейся от чудища под кроватью. – Тесак ничего не боится.

Она сказала так, потому что это была правда и потому что ей нужно было в это верить. Потому что иначе получится, будто она стоит по одну сторону двери, а единственный в мире человек, который заботился о ней, стоит по другую, и к нему все ближе и ближе подбираются воющие, рычащие волки.

– Алиса, открой дверь. Они идут! – Теперь в голосе Тесака-не-Тесака звучал испуг, и тогда-то Алиса и уверилась, абсолютно уверилась в том, что это не он – в голосе настоящего Тесака она ни разу не слышала страха.

(«Но ведь он мог испугаться, если там действительно волки. Волки, которые могут его съесть».)

– Это не он, – пробормотала Алиса. – Не он!

Волчий вой приближался, а Тесак-не-Тесак продолжал колотить в дверь. Он пинал ее, и стучал кулаками, и кричал, и кричал, а потом завопил, надрываясь, и все повторял и повторял имя Алисы, пока волки рвали плоть с его костей, пока клыки хищников раздирали его в клочья.

Алиса заткнула уши, присела на корточки, скорчилась, натянула на голову одеяло; она раскачивалась взад и вперед, неустанно шепча:

– Это не он, это не он, это не он.

Волки снаружи рычали и повизгивали, рвали и жрали, а Алиса прижимала ладони к ушам и не слышала, не слышала, не слышала их.

Долгое время спустя шум вроде затих, но она не желала смотреть; не желала слушать; не желала знать. Она просидела под одеялом всю ночь и надеялась, что трусость тут ни при чем.

Когда первые лучи солнца пробились сквозь тонкую ткань, Алиса стянула с головы одеяло. Мешок по-прежнему лежал у очага, на нем еще оставалась вмятина от ее головы. Еда на блюдах больше не источала соблазнительных ароматов. На глазах Алисы одна из крышек вроде как шевельнулась, как будто под ней пряталось что-то живое.

Но она не станет смотреть. Это еще один трюк, еще одно искушение. Слишком хорошо, лучше любого другого, Алиса знала, как опасно любопытство. Если она поднимет крышку, на тарелке наверняка окажется куча извивающихся червей вместо жареного цыпленка и паучье гнездо вместо хлеба. Нет, она не станет смотреть.

И Алиса – с легким оттенком презрения – подумала, что Белая Королева очень уж предсказуема. А может, дело просто в том, что сама Алиса уже не беспомощна, что она научилась справляться с опасностями этого мира.

Она медленно подобрала мешок, потом бросила взгляд на почерневшие дрова в очаге. Алиса обещала себе, что принесет новые, но почему-то не думала, что ей захочется возвращаться в хижину, когда она выйдет за дверь.

О своих магических способностях Алиса почти не вспоминала с той довольно жалкой попытки сотворить еду из песка. Но она сейчас и не собиралась менять одно на другое – достаточно просто превратить сгоревшие поленца в еще не сгоревшие.

Опустившись перед очагом на колени, она коснулась головешки и прошептала: