– Алиса? Мне страшно.

Алиса протерла слипшиеся глаза. В хижине было темно, огонь в очаге угас, лишь несколько желтовато-серых угольков еще тлели. А еще было холодно, очень холодно, холоднее льда и снега, холоднее зимы, которой Алиса не видела никогда, кроме как в своих снах.

Она натянула одеяло на плечи и уставилась во мрак, вглядываясь в подернувшееся изморозью окно, пытаясь различить чей-нибудь силуэт снаружи и одновременно боясь кого-то увидеть. От того, кто стоит под твоим окном глубокой ночью, добра не жди.

Опять этот голос, голос маленькой девочки, маленькой и испуганной. На этот раз он прозвучал из-под двери.

– Алиса? Впусти меня, тут так холодно.

Дыхание застывало в воздухе, темным облаком паря в наполненной тенями комнате, ресницы Алисы поросли инеем.

– Алиса! – настойчиво звала девочка, убеждая Алису подойти к двери и впустить ее.

Алиса вскочила, толком не осознавая, что делает, неуверенно шагнула к двери, потянулась к дверной ручке. Разум ее витал где-то во сне. Она уже почти дошла, когда полуразвязанные шнурки ее башмаков словно бы потянулись друг к другу, переплелись, шмыгнули под подошвы – и Алиса упала, больно стукнувшись лбом об идеально гладкие доски пола. Она подняла голову, чувствуя, как растет на лбу уродливая шишка, но уже зная, что ни за что теперь не откроет дверь, и не важно, кто зовет ее снаружи.

– АЛИСА! – Девочка уже кричала и яростно царапала дверь, и голос ее был отчаянным, и звучал точь-в-точь как голос Дор.

Как голос Дор, когда она была маленькой. Замечательная, чудесная Дор, которая, став взрослой, продала свою лучшую подругу чудовищу. И, конечно же, за дверью не могла стоять Дор, потому что больше не было малышек в передничках по имени Дор и Алиса, прыгающих через скакалочку, поющих и гуляющих за ручку. Они выросли. А Дор умерла. Тесак отрубил ей голову, а Алиса смотрела, как отрубленная голова катится по полу, и ничего не чувствовала.

И вот теперь этот шум у двери, скрежет, царапанье, крик, вся эта чушь, предназначенная для того, чтобы выманить Алису из хижины, где она была в безопасности, в ночь, где ее схватят, или прирежут, или превратят во что-то кошмарное на радость Белой Королеве.

– Придумали бы что-то получше, – пробормотала Алиса и отвернулась от двери.

Царапанье прекратилось.

И деревья больше не скрипели, и не свистел ветер под дверью. Хижину укрыл покров тишины – ужасающей, полнейшей тишины. Все в этих чащобах повиновалось Королеве. Все склонялось перед ее волей. Теперь Алиса поняла, что ловушкой была не деревня, а весь лес. Оказавшись на землях Королевы, никто не найдет выхода, кроме как с разрешения самой госпожи.

И все же Алиса не чувствовала страха – только ждала. Ей хотелось увидеть, что сделает Королева дальше.

– Алиса?

Другой голос. Любимый голос. Голос Тесака.

В дверь забарабанили кулаки:

– Алиса, я знаю, ты там. Впусти меня.

Как будто рука Королевы пробила грудь Алисы и стиснула ее сердце, все крепче и крепче сжимая ледяной белый кулак.