Не долго думая, козацкий Штепсель схватил турецкого Торопуньку в охапку и отправил к людям своей шайки. Еще через минуту на борт куттера степенно поднялись трое сивых черкесов, ветеранов многих войн и битв.

Думаю, за то время, что я предложил, пойти на мировую другу козака по имени Бучма, маленькому гонористому янычару промоют мозги, и на корабль вернется хоть временный, но подчиненный, а не отмороженный дурак.

Маленький отряд из четырех «шаек» и куттера продолжил путь к острову Кипру и городу Фамагуста.

Словно расправивший крылья огромный невиданный морской скат, вдруг поднявшийся из воды и полетевший над водной гладью, куттер «Святой Николай» вместе с четырьмя шайками несся по просторам Эгейского моря в сторону острова Кипр с невиданной скоростью хождения под парусом.

Уже на второй день прохождения по Эгейскому морю к подвешенным над водой брусьям по морским выстрелам, держащим сети, растянутые вдоль бортов, пришвартовались шайки. По две с каждого борта, одна за другой.

Нельзя сказать, что я предложил что-то новое для козаков. Связка небольших судов между собой, и даже их совместное плавание в спокойную погоду, известна с древности. Весь нюанс моего отряда состоял в том, что куттер имеет намного более лучшие мореходные характеристики и мощность парусного вооружения, позволяющие тянуть за собой более медлительные плавсредства. Главное ветер и погода подходящие.

Сразу же изменился быт и уклад всей группы кораблей. Теперь постоянно целый день сидевшие в маленьких суденышках козаки получили возможность передвигаться при движении, встречаться для бесед и распития кофе, посещать гальюны «Святого Николая», а не сидеть с голой попой над бортом, словно цирковой гимнаст. Одна возможность поучаствовать в общей молитве, проводимой батюшкой Фомой, чего стоила.

Еще очень значительное и почти святое как для козаков, так и для турок, – прием пищи из одного котла. Общий котел у всех пятерых кораблей – почти святое изделие кузнецов, возведенное в ранг боевого алтаря и символ братства воинов. Как-то само собой стало разумеющимся, что я со своими людьми вдруг стал одним из своих, из кошевого братства принимающих пищу из общего котла.

Крыша надстройки «Святого Николая» вдруг стала местом, где с утра до вечера сидели батьки, так называемые «сивоусые» – козачьи ветераны. Батьки посидели денек, прилегли на ночь на сети возле борта куттера и борта своей шайки, проснулись с утречка и вновь расселись на крыше трюма. Еще посидели и объявили раду старейшин. Еще посидели и подумали, а потом взяли и поставили меня, кошевых Бучму, Миколайчука, Хатко и Занько, батюшку Фому перед фактом – о признании черкеса Ингваря козаком Томаковской Сечи.

– Новик знатного козацкого роду Ингварь сын Володимира отвечает требованиям к козаку – вольный та неженатый, может говорить на козацьком языке плохо, но еще молодой – научится, православный, знает, носит и почитает символы веры, старинного и знатного черкесского роду, знает разные войсковые порядки и арматы. Для того чтобы в Сечи не позорился, стал настоящим испытанным товарищем, выучился сечевому, а не иностранному, рыцарству, назначается новику Ингварю у дядьки «сивоусый» козак Машук, что с шайки кошевого Хатко, о чем записано послушником Стефаном монастыря святого Климента и благословлено и подписано отцом Фомой и походными кошевыми атаманами Бучмой, Миколайчуком, Хатко и Занько.

Через несколько дней уже мои новики отзывались на козачат и бегали до куренного атамана Ингваря и его есаула Трифона.

Через двое суток после входа в Эгейское море я получил в свои руки аккуратно заштопанные три кусочка парусины, которые с пришитой к ним веревочкой теперь повисли на шеях трех янычаров. Символ признания старшинства азабагахази и рейса флота султана ага-эфенди Ингваря. Теперь все янычары и азапи обращались ко мне с перечислением моего звания и с большим поклоном.

Идущий в центре куттер и четыре шайки стали напоминать что-то похожее на тримаран с сегментными корпусами боковых поплавков и тремя группами парусов, совместно толкающими такую необычную и гибкую сцепку судов. Обе мачты куттера, с прямым и косым парусами, а также четыре мачты шаек, держащие в парах на переднем корпусе трапециевидный парус, а на заднем корпусе – прямой парус, словно живой организм, устремились к острову Кипр.

Вначале идущая в конце колонн флотилии необычная группа кораблей старалась не обогнать идущие впереди корабли, возглавляемые галерами. Уже через два дня стало заметно явное превосходство в скорости маленькой группы кораблей по сравнению с основными силами.

Парусное вооружение куттера и его корпус создавали заметно большее тяговое усилие, чем паруса шаек. Поэтому в сцепке с куттером группа шаек заметно усилилась в скорости хождения под парусом. При этом даже речи не было о том, чтобы включать дизель.

За двое суток до прихода к рейду осаждаемой венецианской крепости Фамагуста группа кораблей под командой старшины Бучмы начала идти впереди основных сил, ведя поиск и разведку моря на подходе к основным силам Османского флота.

Наконец, обойдя Кипр с восточной стороны, наша небольшая флотилия подошла к рейду всего несколько дней назад сдавшейся крепости Фамагуста.

Огромный палаточный городок, раскинувшийся у стен крепости, начинался сразу же сплошным лесом мачт стоящих в порту или вытащенных на берег галер, галиотов, маон и фуст. Здесь же только на якорях стояли с десяток больших торговых судов. Еще, примерно в два раза больше, а может и более, словно блохи, облепившие все побережье, виднелось корпусов шаек и карамюрселей.

Здесь, в гавани Фамагусты, собрался весь флот и левенды (морские солдаты) Османской империи. Североафриканские и египетские галеры и галиоты с корсарами, галеры имперского флота с янычарами и сипаями и сотни мелких шаек и карамюрселей с левендами и азапи империи.

Пройдет менее сотни лет, и примерно такая же армада султанской эскадры в 1641 году будет отбирать у донских казаков Азов. Против нескольких тысяч донских казаков будет выделена эскадра в 150 галер, калит и баштард, 150 фыркат, 200 шаек и карамюрселей, всего 500 кораблей и судов разных типов и возможностей. Видно невооруженным глазом – на 150 кораблей класса «галера» приходится 350 суденышек типа шаек, в каждой из которых находится в среднем пятьдесят морских солдат (левендов или черкесов).