Бронзовое орудие было приобретено в рассрочку, после продажи двух карт европейской части Атлантического океана и трех карт Африканского континента. Несколько стеклянных стаканов достались Зульфии и ее поставщику как первичный взнос за орудие.

Примерно на четвертый день стоянки у меня произошло пополнение людей.

Мои готы привели мне венецианского раба готского происхождения, да еще и с его женой и двумя детьми, которые у него появились, пока он был в плену у венецианцев. Был бы один мужчина, вопросов бы не возникало. Целая семья на боевом кораблике, переполненном вояками и с перспективой сражения, совсем не уместна на борту. Пришлось организовывать и оплачивать переезд семейства в Готию.

Следующим хорошим приобретением оказался найм еще одного бойца сиамского происхождения. Его привел мой китаец. Теперь на борту оказалось ни много ни мало, а девять зрелых мужей из готов, из которых трое профессионалы, двое парней от сохи и четверо новиков, трое наемников восточного происхождения, мальчишка Николай в услужении, брат Фома и послушник Стефан. Итого 17 человек связанных со мной вассальной зависимостью и двое святош.

Кроме этого, в экипаж куттера входили выделенные из гарнизона крепости девятка матросов-азапи и пяток крепостных арбалетчиков. Пара артиллеристов тоже имеют отношение к экипажу, хоть и приписные люди, а нужны.

Терять своих людей я не собирался, поэтому определил новиков как будущих рулевых, артиллеристов и механиков, поселив их в машинном отделении, вместе с тремя восточниками. Места, конечно, мало, но на дизельных подводных лодках мотористы вообще спят на досках типа гладильной, укладываемой прямо на дизель или между дизелей. Кроме этого, треть из них должна нести вахту или охрану куттера. Аркебузирами объявил всех без исключения вассалов, поручив парням от сохи в заведование пищальную батарею. У «органа» назначил пост из вассалов, с задачей круглосуточно обеспечивать огонь для фитилей и отбивание корабельных склянок. В корме организовался настоящий корабельный камбуз.

Получив аркебузы и порох, занялся подготовкой своих вояк.

Как обычно, построение у маленького кораблика в центре черкесского лагеря вояк, каждый из которых ранее ни разу не одевал неполный доспех ландскнехтов и не держал в руках аркебузы, среди опытных воинов, неоднократно бивших швейцарцев и прочих европейцев, вызывало столпотворение и смешки окружающих. Советчиков на любой площади всегда много.

Вокруг небольшого отряда собралась настоящая толпа смеющихся и прикалывающихся козаков. Настоящий ржач начал разноситься над лагерем, собирая вокруг себя все больше склонных к забавам людей.

Однако все не так уж и плохо. Наличие возле одетого в доспехи новика, строящего свое потешное войско, дядьки из «сивоусых» не позволяло особо ретивым помогать своими руками.

– Батько Машук, а чего это шуты строятся, они же не знают, с какой стороны ружо держать, а доспехи напялили, и смех и грех один, словно паписты какие-то, на пугало похожи? – задал вопрос смеющийся молодой козак.

– То не твое дело. Как их атаман решил, так и должно быть. Я тоже помню, каким ты до коша пришел. Хватит ржать, – прекратил пересуды мой «дядька».

Когда мне выделили дядьку, я еще не понял, что это значит. В первый же день он меня просто выкинули на палубу для сна, как люди спят, то есть где придется, а сам занял мою койку. Уже на второй день батька Машук занялся со мной по сабельному бою. Время, и так торопливое, вдруг исчезло вообще. Теперь каждый мой шаг должен был получить одобрение. Прошло всего несколько дней, и этот ветеран оказался в курсе почти всех моих начинаний и замыслов, так как иначе мне просто не давали заниматься чем-либо, кроме «рубки». Единственное, от чего я сразу отрекся, так это от лука. Пришлось ему на пальцах объяснять, почему мне медлительный огнестрел ближе хорошего лука. Кроме этого, канониры, или топчи были своего рода элитой любых армий и флота. Слишком мало их было и слишком много зависело в бою от такого рода вояк.

Теперь этот человек сам загорелся проектами, которые нарисовал ему воспитанник. Кроме этого, если ранее черкес Машук общался с простыми козаками или старшинами с батьками, то теперь он оказался наставником козака из аристократов с вассалами, что подразумевает несколько отличный уклад жизни и взаимоотношений. Хотел я того или нет, хотел ли Машук оказаться наставником аристократа, уже ничего не меняло. Совет из «сивоусых» решил – это закон.

Звание дядьки – наставника козака имело настолько широкий смысл, что это превращалось в пожизненную заботу об ученике. Соответственно ученик пожизненно должен был выполнять сказанное учителем и заботиться о нем. Практически «дядька» становился старшим родственником, а при отсутствии отца, то и отцом.

Так что меня никто не жалел из окружающих, а наоборот считали, что я удостоился огромной чести, получив в наставники не простого козака, а «сивоусого».

Не только рос авторитет новика, дядька князя сам стал сродни князю. А то, что новик Ингварь из князей и маркизов, уже все черкесы, участники похода, узнали.

Через несколько дней моя маленькая рать перестала вызывать удивление, став чем-то обыденным и своим. Постепенно аркебузы перестали быть новинкой в руках стреляющих, и даже каждый из готов смог стрельнуть из пищальной батареи.

Внимание и помощь от дядьки проявились уже на третий день, он привел козаков – мастеров по строительству шаек. Моя мысль по использованию итальянских щитов тарчев была забракована, совет мастеров решил изготовлять щиты из толстых дубовых досок первого слоя.

Постепенно весть о необычном корабле и его командире дошла до рийяли Мехмета. В этот день я с моими стрелками был на стрельбище, отдав руководство Трифо, а сам попал в руки наставника с сабельными науками. Вместо сабли деревяшка, конечно.