С другой стороны, за спиной появившегося претендента на абсолютную власть янычара, начали собираться его товарищи, готовые обнажить оружие.

– Еще раз повторяю. Что происходит? Селим, говорите.

Налитые кровью глаза показывают, что командир погрузившегося на мой корабль подразделения переполнен яростью и отступать не собирается. Вот она проверка на вшивость. В этом случае есть несколько вариантов действий, один из которых броситься с оружием или без на гвардейца султана и погибнуть, оставив кому-то в наследство все свое нажитое… кому-то, кто заказал эту игру. Другой путь – раболепно начать кланяться перед простолюдином, хоть и из гвардии султана. Итог аналогичен первому. Самозванец из простолюдинов, туда ему и дорога. Голова с плеч, а кому-то… опять тому, кто заказал игру.

Наверное, надо сразу пустить стрелу в гвардейца повелителя. Сей момент освободить вассала, а позже отправиться на суд, где за убийство раба султана… опять голова с плеч… тому, кто заказал игру.

Может быть, броситься с голыми руками, без оружия, соглашаясь на банальную драку и оставив вассала без внимания, получить синяки и утирать кровавую юшку через челки синяков под глазами, в лучшем случае, если не убьют ради… того, кто заказал игру.

Выбрал абсолютно другой путь.

– Всем стоять. Всем встать за моей спиной. Приготовить оружие. Косте, перезаряжай. Николай, иди сюда, – обращаюсь своим к людям. Не глядя, передаю разряженный арбалет готскому новику Косте сыну Тодора. Мои люди, получая команды, начали перегруппировываться за моей спиной. Переходя сквозь строй столпившихся на баке и шкафуте янычаров и азапи.

Движение подчиненных противника также начало приобретать более осмысленные действия. Янычары тоже стали группироваться за спиной Селима и стоящих возле него бойцов, заломивших руки Трифо.

На маленьком кораблике скопление полусотни человек на верхней палубе фактически не оставляло свободного места.

– Я здесь, сеньор, – Николай, напомнил о себе.

– Николай, принеси ножницы и кусочек ткани. Быстро.

Мальчонка почти мгновенно испарился. И тут же мне в руки вернулся заряженный арбалет. Я вспомнил о Косте и еще четырех новиках.

– Косте, бери Николая и новиков и с арбалетами в трюм, будете помогать. Закрыться. Без команды огонь не открывать.

Слышу за спиной крики Косте, собирающего моих малолетних вассалов. Практически каждого третьего. Топот ног и громкое закрывание люка. За спиной новое шевеление – перестраивающихся готов. Почти одновременно с закрытием люка рубки начали закрываться люки рубки и открываться бойницы рубки и крыши трюма. Еще несколько мгновений – и из бойниц появляются наконечники болтов взведенных арбалетов.

Приготовившиеся к бою янычары первой шеренги и приподнявшиеся над ними янычары второй шеренги вдруг начали перебирать ногами и пытаться отодвинуться от появившихся прямо у ног столпившихся людей амбразур. Наконец пелена ярости в глазах турецкого командира спадает, а расширенные глаза желающего боя бойца превращаются в две щелки. Он пытается переосмыслить изменившуюся ситуацию.

– Твой слуга не подчинился мне и должен быть наказан, – наконец заговорил янычар.

– Это мой вассал, а не слуга и тем более не раб. На моем корабле только я имею право командовать своими людьми. Раб повелителя на корабле может командовать только рабами султана. Кто ты такой, чтобы распоряжаться моими вассалами? – пытаюсь опустить значимость командира маленького отряда янычаров и азапи.

– Я главный командир отряда на твоем корабле! – наивный вояка попадается легко и просто в ловушку софистики.

– Да, раб повелителя Селим! Ты главный командир отряда янычаров и азапи на моем корабле. Повторяю, на моем корабле, который везет твой отряд в бой. Отряд из рабов султана и азапи – это и есть твой отряд. Почему ты решил, что рейс и тимариот султана, маркиз Ингварь должен подчиняться простому неграмотному рабу? Ты решил, что ты ровня маркизу, бею или паше? – решил спровоцировать простого рубаку, поставив его в состояние противостояния с сословием власть имущих.

Декларация прав еще не значит их соблюдение, а понятие кастовости в любой монархии соблюдается неукоснительно. Раб не есть сеньор! В противном случае он бунтарь.