— Больше не могу, — заявил ловец. — Больше не могу играть в дурацкую игру. Я коснулся райских холмов.
Он сорвал шарф. Его глаза встретились с глазами Елизаветы. Он точно знал, кто был в его руках; знал с того момента, как ее поймал. Он хотел ее поймать, как и она хотела быть пойманной. Он ласкал ее на глазах фрейлин, ласкал как свою признанную любовницу, а она позволяла ему это делать, словно опытная шлюха. Елизавета улыбнулась ему своей понимающей, чувственной улыбкой, и он тоже улыбнулся.
Разумеется, ловцом был не кто иной, как мой господин Роберт Дадли.
— Что занесло тебя сюда, дитя мое? — спросил сэр Роберт.
В ожидании обеда мы гуляли на террасе. Фрейлины принцессы вовсю следили за нами, но делали вид, что это их не касается.
— Королева послала меня, чтобы я передала принцессе привет от нее.
— Вон оно что! Моя маленькая шпионка снова занята делом?
— Да. Делом, которое мне очень не нравится.
— И что же хочет знать королева? Точнее, о ком? Может, об Уильяме Пикеринге? Или обо мне?
Я покачала головой.
— О вас вообще речи не было.
Сэр Роберт подвел меня к каменной скамейке. Рядом росла жимолость. В теплом воздухе разливался ее пряный, сладкий запах. Сэр Роберт потянулся и сорвал ветку с цветками. Ярко-красные, липкие лепестки были похожи на змеиные язычки.
— Так что же хочет знать королева? — спросил он, проводя веткой жимолости по моей шее.
— Она хочет знать, что делал здесь граф Фериа, — не стала запираться я. — Он еще в Хатфилде?
— Уехал вчера.
— А зачем приезжал?
— Привез Елизавете послание от короля. От любимого мужа королевы Марии. Вероломный пес этот Филипп. Ты не находишь?
— Почему вы так говорите?
— Мисс Мальчик, от моей жены я не вижу ни помощи, ни обычной женской доброты. Но даже я не завел бы у нее под носом роман с ее сестрой и не позорил бы ее, пока она жива.
Я схватила его руку, в которой по-прежнему была зажата ветка.