— Ханна, ответь мне на один вопрос, и тогда я перестану об этом думать. Но ответь мне честно и не смей никому рассказывать.

Я глотнула воздуха, не представляя, какая бездна может разверзнуться у меня под ногами.

— Я готова вам ответить, ваше величество.

Внутренне я пообещала себе: если вопрос будет таить опасность для меня, Дэнни или сэра Роберта, я позволю себе солгать. Сердце наполнилось знакомым страхом перед грядущей бедой. Я слышала, как оно колотится. Лицо королевы было полотняно-белым. Глаза светились безумным блеском.

— Скажи, а нет ли у тебя ощущения, что герцог Савойский — не более чем прикрытие? Что король сам может свататься к Елизавете, невзирая на то что он — мой муж и мы приносили клятвы перед Богом, папой римским и нашими королевствами? Ответь мне, Ханна! Знаю, ты можешь счесть мой вопрос бредом сумасшедшей. Какое сватовство, если он — мой муж? Но мне не дает покоя мысль, что Филипп ухаживает за ней. Не скуки ради, не ради флирта, а с намерением жениться на ней. Я должна это знать, иначе страх меня просто разорвет.

Я закусила губу. Королеве не требовался мой словесный ответ. Она сразу почувствовала: самый худший ее страх не был бредом больного воображения. Она все поняла.

— Боже мой, значит, это… правда, — медленно проговорила она. — Я считала свои подозрения следствием болезни. Лучше бы так, лучше бы мне сойти с ума. Но рассудок пока еще служит мне. Я увидела ответ на твоем лице. Он обхаживает мою сестру с намерением жениться на ней. Мою сестру! Мой муж!

Я сжала ее холодную руку в своих.

— Ваше величество, я думаю, это не более чем политический маневр короля. Нечто вроде завещания на будущее. Его волнует дальнейшая судьба королевства, если с вами вдруг что-то случится или, не дай Бог, вы умрете. Король думает о безопасности Англии и ее союзничестве с Испанией. Его долг — заботиться о безопасности страны и сохранении истинной веры. И если в будущем… после вашей смерти… он женился бы на Елизавете, Англия наверняка осталась бы католической страной. Вы ведь тоже не хотите, чтобы здесь снова расцвел протестантизм. Получается, у вас с королем одинаковые заботы.

Она качала головой, будто я несла откровенную бессмыслицу.

— Боже мой милостивый, этого я больше всего и боялась, — тихо сказала королева. — Я видела, как столкнули с трона и опозорили мою мать. И та, кто это сделала, смеялась ей в лицо при попустительстве моего отца. А теперь дочь той женщины делает то же самое со мной.

Королева остановилась и взглянула на меня.

— Неудивительно, что мне в это не верилось. Неудивительно, что я пыталась приписать свой страх чему угодно: безумию, подозрительности… Ханна, всю свою жизнь я боялась, что мой жизненный путь окончится так же, как у моей матери. Отвергнутая, покинутая, а на троне торжествующе восседает другая шлюха из рода Болейн. Когда же прекратится это беззаконие? Когда колдовству Болейн наступит конец? Анне отрубили голову, но вот уже ее змеиное отродье подросло и готово брызгать ядом!

— Ваше величество. Я понимаю, вам очень тяжело. Но не показывайте виду здесь, перед вашими придворными. Соберите все ваши силы.

Я представила, как при дворе Елизаветы будут до слез смеяться над королевой, которая упала в обморок, узнав о том, о чем уже месяцами сплетничали все европейские дворы, — о предательстве мужа.

Королеву трясло, но она все же сумела совладать с собой и удержать слезы.

— Ты права, — сказала она. — Я больше не поддамся стыду, не скажу ни слова и вообще перестану об этом думать. Погуляй со мной, Ханна.

Я оглянулась на Дэнни. Малыш восседал на коленях Уилла, а тот показывал ему, как шевелить ушами. Дэнни был в полном восторге. Я взяла королеву за руку и приноровилась к ее медленным шагам. Придворные, позевывая, двинулись следом.

Королева смотрела на быстрое течение Темзы. Кораблей стало значительно меньше. Война с Францией и неурожайные годы подорвали торговлю.

— Ханна, а ведь я полюбила его, едва увидев портрет, — сказала Мария. — Помнишь?