Все свои мелодии я знала досконально: я могла играть их с закрытыми глазами. Найдя первые ноты на клавиатуре, опустила пальцы на пластины и закрыла глаза. Руки ничего не забыли. Они помнили каждое, даже самое короткое движение и совершали его с филигранной точностью. Клавиши рояля под моими пальцами казались то мягкими, словно воск, то непробиваемо-твердыми, как гранит.

Я играла и старалась представить, вспомнить, как выглядела эта мелодия в моей любимой тональности Лунный Сапфир. Я силилась воскресить в памяти ощущение маленьких мокрых брызг моря на своем лице, его волшебные переливы от самого темного синего до почти небесного голубого, веяние прозрачного немного лазурного ветерка, который, казалось, еще чуть-чуть - и разметает мои волосы в порыве игры. Я подавалась вперед все сильней, желая всем сердцем тех ощущений. Той яркости и насыщенности цвета, той благодатности звука. Моя душа алкала, стонала и молила, будь у нее голос, стены содрогнулись бы от ее отчаянного воя. Нет. Я не слышу. Ни звука.

Руки безвольно соскользнули с клавиш и упали на колени. Слезы, одна за другой, покатились из глаз.  Я склонила голову над белыми глянцевыми пластинами и с силой зажмурила глаза. И в этот момент в темноте вокруг меня полыхнула маленькая тусклая вспышка… вспышка, имеющая короткий глуховатый плоский звук. Затаив дыхание, я открыла глаза и медленно подняла голову, не отрывая взгляда от клавиатуры. Звук… Звук! Как если бы капля упала на одну из клавиш. О, небо… неужели…

Я снова подняла руку. Пальцы мелко дрожали, а сердце стучало так быстро, что казалось, сейчас разорвет грудную клетку и вырвется на свободу. С силой сжала пальцы в кулак, а затем резко отпустила и нерешительно нажала на клавишу. Тихий отзвук тоники моей любимой тональности цвета ультрамарина, проникающий, словно луч, сквозь окутавший меня коконом мрак был мне ответом. Тихий, немного тусклый, но он был! Я слышала! Неужели, неужели, неужели?!!!

Боясь даже вздохнуть, я снова начала играть ту же мелодию. С каждой нотой оттенков добавлялось все больше, цвета становились все ярче. Они острыми лезвиями пронзали темноту, ярившуюся отчаянными клубами, сопротивлявшуюся из последних сил, но неотвратимо тающую под светом новых и новых нот, звучащих все громче и сочнее.

Мой мир постепенно яркими красками наполнял цвет. Дыхание сбивалось от обилия оттенков, которых становилось все больше и больше. В голове пульсировала только одна мысль: я слышу! Лунный Сапфир обволакивал меня и заполнял пространство музыкального кабинета темно-синими волнами с гребнями цвета индиго, волнующимися, радующимися, искрящими голубыми искрами восторга. Мелодия разрядами срывалась с пальцев, стремясь впитаться в клавши. Руки не могли оторваться от пластин, даже самую короткую паузу воспринимая как невыносимо долгую разлуку. Музыка сквозила между пальцами, огибала меня мягкими стремительными подводными течениями, пронизывала все мое существо своим светом. Мир вокруг меня снова обретал яркость и смысл.

Я играла исступленно, пытаясь вобрать в себя все богатство оттенков, напитать истомившиеся глаза, насытить отчаявшуюся душу. В тот момент, когда мелодия закончилась, уступая место тишине, я не испугалась, потому что уже слышала шум собственного сбившегося дыхания и чей-то судорожный вздох.

Повернув голову к двери, я встретилась глазами с Даром. Он неотрывно смотрел на меня, словно боясь пошевелиться. Напряженно вглядываясь в мои глаза, он негромко произнес:

- Талли?..

- Дар, - ответила я, не только ощущая вибрации собственных связок, но и слыша звук своего голоса. – Дар, я слышу!

Эти слова словно оборвали натянутые в тугую тетиву нервы молодого мужчины. Он стремительно приблизился ко мне и обнял крепко-крепко. Подхватив на руки, он поднял меня с табурета и стал покрывать короткими легкими поцелуями мое лицо, шепча:

- Моя маленькая. Я верил, что у тебя получится. Ты сделала это, Талли. Ты смогла. Ты слышишь.

Я же только и могла, что счастливо улыбаться и чувствовать, как он выцеловывает непросохшие соленые следы с моих глаз, щек и губ. Мой дар! Сердце готово было разорваться от переполнявших его эмоций: от того, что я снова слышу, снова вижу звуки, и Дар разделил этот момент со мной.

Когда первая волна безудержного восторга схлынула, Даррак присел на винтовой табурет и, все так же, не спуская меня с рук, произнес с ощущаемым на физическом уровне, невесомо-облачным облегчением:

- Люблю тебя.

Я улыбнулась и в этот раз первой потянулась к его губам, стремясь передать всю глубину ответных чувств и благодарность за то, что был со мной все это время. За то, что верил в меня каждое страшное безрадостно-темное мгновение, за то, что облек в слова то, что я так хотела услышать.

Отстранившись, я посмотрела в его глаза цвета расплавленного серебра и ответила:

- Люблю тебя.

Я знала, этот миг я сохраню в душе навсегда, потому что прямо сейчас в ней рождалась новая мелодия.

Немного позже, когда мы оба пришли в себя, я спросила: