— Нет, что вы! Если мне уготовлена подобная участь, то для меня честь быть съеденным самым начитанным людоедом нашей планеты.

— Он издевается, да? — Лорд обратился к Рае, но та лишь растерянно замялась. — Тебе не кажется, что подобная попытка спасти девушку несколько нелогична? Ведь в финале твой коллега не будет столь добродушен.

— Девушка тут ни при чём. Это лично мои внутренние мотивы.

— Это либо умелый блеф, либо чистой воды безумие. — Лорд задумчиво посмотрел на Глена. — Проблема в том, что ты одинаково сильно похож как на умельца блефовать, так и на безумца.

Глен сидел молча, всем своим видом напоминая игрока, вскрывшего карты и ожидающего того же от соперника. Он даже позволил себе закинуть ногу за ногу. В его голове крутился рой противоречивых мыслей и догадок относительно всего происходящего. Однако уверенности, его единственного иллюзорного джокера, пока не было.

— Не будем спешить с окончательными решениями. — Лорд вновь заходил по комнате, и рыбы в аквариуме тоже ожили. — Умереть всегда успеешь, не так ли?

Глен не стал спорить и бродить по лезвию. Всё же у него ещё оставалось время сопоставить некоторые факты и сделать более чёткий анализ ситуации.

— С этим предложением я, пожалуй, соглашусь, лорд.

— Я хочу, чтобы вы оценили моё стихотворение, — неожиданно сказал Гобель. В задумчивой мечтательности он смотрел куда-то вверх. — Я написал его давно, когда находился в этой самой комнате. Большинство трофеев уже занимали свои места, а во мне ещё бурлила молодая кровь наивного юноши. Это стихотворение о прошедшей любви, которую я окрестил Атлантидой. Она хоть и прошла, но ещё долгое время то согревала душу воспоминаниями, то будоражила сердце болью. Это была глубокая любовь, настоящая и неподдельная, первая и последняя в моей жизни. Стихотворение так и называется «На осколках Атлантиды». — Он выдержал небольшую паузу и затем заполнил нависшую тишину мягким течением рифм:

Вопросительные взгляды лорда Гобеля окатили Раю и Глена. Он ждал их оценок.

— Меня можете даже не спрашивать, — первым заговорил Глен. — Я в поэзии полный ноль, ничего не смыслю.

— Ладно. — Лорд посмотрел на Раю. — А ты, сударыня, что скажешь? Или ты тоже ничего не смыслишь в поэзии?

— Честно признаюсь, очень редко читала стихи, а сама и вовсе никогда не писала их.

— Эх вы, литераторы, — Гобель махнул рукой. — Вы обязаны быть всесторонне развитыми, а не только мастерами в своих узких жанрах.

— Позволю не согласиться с вами, лорд, — возразил Глен. — Профессионала в любой сфере как раз и отличает узкая специализация. И чем она уже, тем шире спектр мастерства в конкретной нише. Парадокс, как бы вы сказали.

— Я и так об этом знаю, ничего парадоксального тут нет, — с лёгким раздражением сказал лорд. — Я имел в виду лишь общее развитие, а не профессионализм, скажем, фантаста в поэзии или в любовной прозе.

— Лично я считаю это пустой тратой времени. Наш мозг — не бездонное хранилище знаний, его нужно заполнять лишь полезной для себя информацией. А поэзия для меня всегда была лишь набором слов и рифм. Уж извините.

— Ты слишком категоричен, мой друг. Впрочем, твои взгляды не лишены и своей доли правды.

Ещё минут сорок Глен и лорд Гобель вели дискуссии на самый различные темы, прежде чем один из стражей напомнил лорду об истечении отведённого на конкурс часа. Когда все вновь вернулись в гостиную, оба конкурсанта уже отложили в стороны карандаши и ожидали начала шоу. Ожидание Усмакова заполнялось постоянной перечиткой текста, хотя никаких правок он уже не вносил. Хромов же просто сидел откинувшись на стуле и разглядывал предметы интерьера вокруг. Один из стражей собрал рукописи и передал их Гобелю.

— Итак, начнём. — Лорд просмотрел листы. — Не густо, парни. Ладно, надеюсь, объём вы компенсировали качеством, как я и просил. Первым будет «Рейс». Чей рассказ?