Было начало седьмого, когда мы вернулись в дом родителей Волжак, измотанные и голодные. Светлана Юрьевна тепло нас встретила и очень обрадовалась маленьким презентам в виде цветов. Она отправила свою дочь переодеться, а меня, взяв под руку, потащила на задний двор, чтобы показать свои владения.

В задней части их участка располагалась большая теплица, в которой было очень тепло, и в которой росли самые разные растения и цветы. Светлана Юрьевна с большим удовольствием рассказала мне все о своих «подопечных», а в конце своеобразной экскурсии подвела к красивым белым цветам, стоящих на чем-то вроде лесенки в горшках в самом углу.

— Это моя гордость, — улыбаясь, проговорила Светлана Юрьевна. – Белые лилии. Они очень напоминают мне мою дочь.

Я молча наблюдала за женщиной, внимательно слушая ее, и понимала, что она еще не договорила.

— У Катерины было много испытаний. Даже с натяжкой ее судьбу не назовешь легкой, но… Несмотря ни на что, она сохранила благородство и чистоту. И ей, как и этим цветам, нужно время на то, чтобы расцвести. И, видя ее сейчас, я могу с уверенностью сказать, что ты заставила ее это сделать, — тихо проговорила Светлана Юрьевна, продолжая смотреть на красивые крупные бутоны с широкими листьями. – Ты вернула ее улыбку, которую я так давно не видела.

Я сглотнула, переполненная эмоциями.

— Я… Я люблю ее и хочу, чтобы она была счастлива, — еле слышно проговорила я, не имея понятия, что вообще нужно говорить в таких случаях. И нужно ли.

— О, я знаю, дорогая, — снова улыбнулась Светлана Юрьевна и повернулась ко мне, взяв за руку. – Именно поэтому я и хочу подарить тебе этот цветок. Я знаю, что ты достойна моей дочери, и что сможешь о ней позаботиться. Хотя она и ведет себя так, будто не нуждается ни в чем, ей тоже нужна ласка и забота. Уверена, ты это уже поняла.

О, это я поняла еще очень давно. Даже такой непокорный зверь, как Волжак, иногда нуждается в том, чтобы его «почесали за ушком», хотя сама она, конечно же, ни за что в этом не признается.

— А твои родители знают о… ваших отношениях? – спросила Светлана Юрьевна после того, как пообещала, что к нашему отъезду пересадит мне белую лилию, чтобы мы забрали ее с собой.

— Нет, — покачала я головой. – Мои родители очень… консервативные.

— Ты думаешь, что они не одобрят? – сочувственно спросила Светлана Юрьевна. – Они уже пожилые?

— Нет, они еще довольно… молоды, ну, среднего возраста, — смутилась я. – Просто… Я родом из маленького городка, где за последнее время из самых интересных событий – нарисованное плохое слово на стене школы. Если вы понимаете, о чем я. Мне кажется, там даже и не знают, что вообще есть такие явления, как… женщины, живущие друг с другом. И я боюсь, что, скажи я своей матери, что живу с женщиной, она просто не поймет, что это значит. А когда я объясню, то ее тут же увезут с сердечным приступом, — грустно усмехнулась я.

— Мне кажется, ты недооцениваешь своих родителей, — рассмеялась Светлана Юрьевна. – Они все же не в лесу живут, где нет света и телевизора. И… Никогда не знаешь, как они отреагируют, — пожала она плечами. – А ты думала о том, чтобы им рассказать?