Спустившись в трапезный зал, обнаружил там стол с яствами, и ожидающих нашего прибытия остальных.

— А где наша дорогая Вико? — промурлыкала — прорычала ее тетушка.

— Скоро прибудет, — ответил, занимая свое место.

— Такую девушку, как она нужно на руках носить…но, если нет достойных, то приходится обходиться тем, что есть, — покивала она серьёзно, давая намек, очевидно, на кое-кого, и, признаюсь честно, это меня немного задело.

Кстати, забыл упомянуть, что имя этой славной женщине — Крисандра. И была она внешне лицом схожа со своей сестрой, но насколько были схожи их лица, настолько были различимы их тела. Если Ксантиппа была, делая упущение на ее возраст, стройной, то Крисандра, сестра ее, была полна собой и имела весьма округлые формы; даже пальцы на руках имели вид сарделек.

— Если всюду носить девушку с юных лет, то, боюсь, из нее вырастит вскоре слабое существо, не способное даже уследить за размером своего тела.

Она хотела было что-то да ответить на это, но в это время в дверях показалась Виктория, забрав на себя ее внимание.

— Вико, дорогая, наконец-то, ты здесь. А то я уже боялась, что так и просижу — прошу меня простить, всех это не касается, — в обществе непристойном. А так хоть ты прикроешь это невежество своим светом.

— Тетушка, что ты такое говоришь? — улыбнулась я ей в ответ Виктория, — не нахожу здесь никого, кто бы мог осквернить твой прекрасный дом своим невежеством.

— И что же является для вас невежество? — вмешался я.

Среди присутствовавших раздался смешок.

— Раз уж вы, дорогой Деннар, просите меня ответить на ваш вопрос, то так уж и быть, я отвечу, — вскинула она подбородок и повертела им из в стороны в сторону. — Невежество — это в первую очередь касается людей, которые не в состоянии определить своё место в обществе. Я вообще полагаю, что каждый должен знать свое место. На этом держится все наше мироустройство: император правит, а крестьянин вспахивает землю. И если, сохрани нас от этого Трануил, крестьянин вдруг возомнит в себе нечто большее, чем он есть, то земля не даст зерна; не будет зерна — не будет хлеба; не будет хлеба — люди останутся голодать. А все почему? А все потому, что кое-кто не знал своего места.

— И как же человек должен определять свое место?

— Ой, вы, что сделались обязательством сегодня смешить меня такими глупыми вопросами? — противно захихикала она. — Конечно же, по праву рождения. Разве, по-вашему, может сын крестьянина отважиться сделать что-то, кроме того, чему его научили родители? Конечно же, нет.

— Но ведь легат Красс…

— Ой, не думаете же, вы, что он добился всего сам? — перебила она меня. — Я уверена, и будьте уверены в этом и вы, что ему помогли. Да и к тому же посмотрите на него и на других легатов — он же им уступает во всем, а все потому что, как я уже сказала, сын, в его случае, пекаря не сможет никак быть лучше сына аристократа, талантом с рождения которым он был одарен.

— Позвольте задать вопрос, логика которого исходит из вашего ответа: в чем тогда наше предназначение?

— Прошу меня простить, но, кажется, вы ошиблись, сказав наше. Ну да, впрочем, это мелочи, — ее губы сложились в едкую улыбку, а ее сестра одобрительно закивала. — Что же до вашего вопроса, то, я думаю, что ответ на него также ясен, как зачем человеку нужно есть, — тут она сделала паузу, — а пусть на него ответит Идер. Ему только восемь лет, но он очень смышленый для своего возраста. Идер, ответь на вопрос, будь добр.

— Мы — хранители. Мы храним благородство и передаем знания. Мы показываем черни, что значит быть человеком и не спускаться до животного, — отчеканил малец, явно подражая взрослым, от которых это и услышал.

— Я же говорила, что он очень смышлёный для своего возраста, — гордо воскликнула его мать.