Мы сидели вдвоем за огромным столом рассчитанный на персон сорок, если я правильно посчитал, и жевали свой завтрак. Гидеон уехал куда-то по делам; женщины, не обремененные заботами, все еще спали в своих постелях. Так что из всей семьи — даже забавно это говорить, — вышли на трапезу мы вдвоем.

— Ты что-то хмурый. То есть ты всегда хмурый, но сегодня особенно больше, — хмыкнул он.

— Да так, — попытался я откинуться.

— Что, с женой в постели не получается?

В этот момент я забрасывал кусок яичницы, и услышав такой вопрос, поперхнулся.

— Не ожидал я услышать подобное от столь благородной особы, — попытался я его уколоть и намеком дать понять, что мне это не понравилось.

— Есть свои плюсы в том, что тебе наплевать на свою жизнь: тебя не заботит ничье мнение, и поэтому благородный, не благородный — плевать.

— Зачем же тогда жить, если плевать?

— Потому что знаю, что будет после смерти.

— Что?

— Живые будут плакать, — откинулся он на спинку стула и потонул взглядом в потолок. — Да и нельзя мне умирать по другим причинам тоже. Гидеон как глава рода всегда находится в опасности. И если он умрет, то кто будет управлять всем этим? Его сынишка? Юн он еще для такого. Поэтому я остаюсь все еще живым — ради семьи. Да и разве похож я на слабака? На слабака, который так легко расстается с жизнью только потому, что ему где-то не повезло, — он сделал паузу и, казалось, в ней, в этой недоуменной тишине, он решал для себя, что есть жизнь и чего она стоит. — Так что там с женой-то у тебя?

— Ничего, — я, уж думал, он забыл об этом вопросе.

— Это плохо, что ничего.

— Ничего — в том смысле, что все нормально. Хорошо у нас все.

— Что-то мне подсказывает, что лукавишь ты, парень. Ты что, думаешь, я свою племянницу не знаю? Наверняка дала тебе взбучку. Хах…вижу, что попал я куда надо.

Как же осточертела мне эта семейка. Мало того, что моя дорогая женушка стерва та еще оказалась, так еще и эти двое, братья — главы семейства, относятся ко мне с пренебрежением. И взбрыкнуть в ответ не выход, иначе это только уверит их в правильности отношении ко мне. Нет, это игра в долгую, где нужно либо выжидать подходящего момента, либо как-то обратить все это в свою пользу. Хотя можно обойтись без либо, балансируя меж двумя концами, преобразуя моменты в выгоду. И так — какого решение? Для начала понажимаем кончиком ноги, пробуя перед тем, как ступить двумя.

— Да, вы правы: есть некие проблемы в наших отношениях — она не признает меня, по праву моего происхождения, — сказал я, как есть, надеясь, что в нем все же проявится сострадание, помня его семейные отношения.

— Мужчины любят глазами, а женщины ушами. Поэтому женщины прихорашиваются, а мужчины врут, — произнес он назидательно. — Солги и ты. Придумай что-нибудь.

— Солгать?

— Да, именно. Ты что, думал брак держится только на одной искренности? Да если бы все мужья говорили только правду, то жены бы уже давно их поубивали.