— Моя девочка, и как же тебя так угораздило?

Я ерзал в кресле, песня закончилась.

— Т ак про что там твой душегуб пел?

— Он не душегуб, Ба, его зовут Дэвид Гилмор, а пел он про сумасшедший алмаз.

— Еврей?

— Нет, англичанин.

— Раз Давид, значит, еврей.

И тут понеслось.

— Со мной в смену в магазине работала женщина Роза, у нее был муж, Алмаз, вот, тот был сумасшедший! Он приходил в ее смену в отдел и требовал от нее бутылку, она ему, естественно, не давала, а на следующий день приходила в синяках. А зав. магазином у нас была немка, Эльза. Ох, и здоровая была баба! Она долго терпела выходки Алмаза.

Один раз он, как всегда, завалился в магазин и потребовал от Розочки бутылку, Эльза услышала, вышла в отдел.

— Розочка впустите, Алмазика в кладовую, я там приготовила для него бутылочку Таласика.

Алмаз довольный прошмыгнул в служебный проход.

— Вот, остались еще добрые люди! Не дадут погибнуть смертью храбрых.

Вдруг в кладовке поднялся такой шум, выйзмехт! Алмаз летал под кулаками Эльзы, как загнанный кот. Лупила, видно, она его со всей пролетарской ненавистью.

— Талас любишь? На тебе, сука, Талас! — звенели бутылки. Дверь распахнулась, вылетает Алмаз, с криками.

— ААААА!!! Фашисты! Не перевелись вы еще! Не добили мы вас! Ну ничего, придет время — добьем ССовскую сволочь!!!

В заключительном пендале вместе со звуком лопающейся юбки, Эльза заорала.

— Хайль Гитлер, сскотина!

Алмаз растворился в задней двери магазина.

Эльза встала, как вкопанная и сквозь частое дыхание: