В Алма-Ате стоял жаркий июнь, мне было лет 16. Мама уехала работать на все лето в пионерский лагерь, а меня оставили под присмотром бабушки.

Как-то под вечер позвонил мой дворовой товарищ, сообщив, что мы встречаемся у гаражей, и что есть две бутылки «Таласа»[2]. До этого дня я никогда спиртное не употреблял. Когда я положил трубку и повернулся, передо мной стояла Ба, в одной руке держа трехлитровый, белый, молочный бидон, в другой полтора рубля денег:

— Сгоняй-ка за пивом, — сказала она, протягивая бидон и деньги.

Я стоял ошарашенный и лупил на нее глазами.

— Что смотришь, жарко, надо пивка попить сегодня, купи три литра (справка: литр различного пива стоил 45 копеек)

Взяв бидон и деньги, я прыгнул в трамвай, который ходил у нас по улице Шаляпина и проехал две остановки до поворота. На углу стояла пивная, в народе «юрта», потому что формой была как юрта (сейчас там заправка). В юрте мне повезло, потому как торговал турок по имени Халил, который у микровских мужиков пользовался авторитетом, за то, что он не разбавлял пиво, а недоливал, и у Халила из-под полы можно было купить сигареты «Казахстанские» с черным фильтром, что считалось высшим шиком. Купив у него два литра пива (на свой страх и риск), а на остальные пачку казахстанских сигарет, я пошел домой пешком. Спадала жара, цвел урюк, и идти с бидоном по Шаляпина было приятно. Встречные мужики смотрели вслед бидону, так как в такое время с бидоном можно было идти только из пивнушки. Только сняли строительный забор с Дворца культуры хлопчатобумажного комбината, летали трясогузки (сейчас я их в вижу очень редко).

Придя домой, я увидел что Ба нажарила ржаных сухариков, и мы чинно сели пить пиво.

— А где еще литр? — спросила Ба.

— Я купил сигарет… (на выдохе)

Ба смолчала, а после того как мы выпили пива Ба неожиданно сказала:

— Ну, теперь давай закурим!

Удивлению моему не было предела.

— Ба, так ты же не куришь!

— После пива можно.