— Ба, я думаю, там есть евреи, но он — чистый итальянец. Ты посмотри на его волосы!

— Дааааааа, волосы у него цымыс. Надо попросить в парикмахерской, чтобы тебе такие сделали.

— Ба, у меня на голове микрофон, убей, не получится.

— Эх, был бы живой Яша, у него бы получилось.

— Кто такой Яша?

— Яша был великий мастер, у кого хочешь, загнёт, у кого хочешь — выпрямит.

«Достало!» — подумал я и бросил учебник.

— Я погуляю.

— Иди, иди Бони"М, мой.

Я выбежал на улицу. Чем бы заняться? Вечер впереди, суббота, куда? Ну, и как всегда.

Кирка и Саулешка, старый и новый обитатели микров. Девчонки просто убили своим видом. Широченные плечи пиджаков, штанишки чуть ниже колен, тапочки на тоненькой подошве, гипюровые перчатки, и вездесущая ассиметрия на голове, зачесанная под Гитлера, макияж, как у воинов племени Навахо.

— Куда скачем, индейцы? Великие горы в обратную сторону! — стебанул я, указывая рукой в сторону гор.

— Дурак ты! А мы — на дискотеку, — вывернула Кирка.

— За скальпами бледнолицых? — не унимался я.

— Пошли с нами, там сегодня итальянцев крутят.

— Там, это где? Вам нельзя выходить из резервации.

— На АХБКашке.

Справка: Дворец Культуры Алма-Атинского Хлопчато Бумажного Комбината. Огромнишая фабрика по производству хлопковых тканей, основной поставщик на рынок всего СССР, был богатейшим предприятием которое могло себе позволить отгрохать огромный дворец культуры, который даже сейчас поражает своей архитектурой.

Мы зашли в фойе дворца, где пляс стоял уже до потолка, толпа молодёжи раскачивалась парами. Орали совсем не Итальянцы, а пел Демис Руссос со своими вечными сувенирами.

— А где итальянцы? — спросил я Кирку.