Мой родитель был иностранного происхождения, и смог позволить себе подарить сыну, чудо японской техники, не помню, по какому поводу.

Я забежал в квартиру, быстро разулся и, не снимая куртки, вставил две кассеты в магнитофон, перезаписал буквально минут за двадцать, так как Шарп писал на перемотке.

Я выбежал обратно во двор и протянул кассету вместе с мелочью Егорке, там было копеек семьдесят.

— Мы договаривались на рубль, — запричитал меломан.

— Запись в конце неполная, так что в расчете. — нахмурив брови, парировал я.

Я побежал домой в предвкушении уже с чувством, с толком заслушать новую запись.

Еще в коридоре услышав, как Ба деловито гремит посудой на кухне, стараясь не поднимать лишнего шума, врубил «Пинков».

— Выключи эту душегубку! — раздался из кухни приказ.

Делая вид, что не слышу, я прибавил громкости.

В дверях моей комнаты появилась Ба, вытирая руки об передник:

— Что это поет, где ты это взял?!

— Ба, это «Пинк Флойд», а песня называется «Крейзи Даймонд».

— А поставь-ка один раз мою, послушаю.

Я выключил японца и побрел в зал, где стояла старая ламповая радиола.

Подняв крышку чуда советской электроники, поставил стрелу на постоянно стоявший винил. Ба села и приготовилась слушать. Через пару секунд хрипа, раздалось.

Покроется небо пылинками звезд,

И выгнутся ветки упругооо,

Тебя я услышууу за тыыыысячуууу верст,

Мы эх, о Мы эхо мы долгое эхо друг друга.

Ба уронила слезу.