– Я ее любила.
– И? – он печатал на компьютере заметки о Веронике, но она об этом не догадывалась.
– И я чувствую себя опустошенной.
– Пустоту от отсутствия дорогого человека нельзя заполнить перепихоном с первым встречным.
– Фу, как грубо, – она поморщила свой прекрасный носик и взяла еще одну чипсину. – Мне просто хотелось немного тепла.
– Нет, тебе хотелось почувствовать себя кем-то, – он выглянул из-за монитора и снова вернулся к клавиатуре. – Но с годами ты узнаешь, что мужчины четко разделяют женщин для любви и постели. Твои голые ноги будут хотеть, но никто не оденет на них носки, потому что холодный пол. Более того, после секса тебя выбросят как бумажный носовой платок, наполненный соплями.
– А ты милый.
– Я честный, – он протянул руку, Вероника положила туда горстку чипсов, которые тут же пропали у него во рту, и он сразу же протянул ее снова. – Если хочешь, чтобы тебя любили, придется постараться.
Я бы хотел сказать, что ее не тронул этот мужлан и что она вовсе не задумалась над его словами. Но вся штука в том, что она ясно понимала его незаинтересованность и пренебрежение. А ведь нас манят те, кому мы меньше всего интересны. Ох уж это самолюбие.
Письма
Я вернулся в дом Ивановых после праздников, сам толком не понимая, зачем. Виктор не звонил мне ни разу, как и Вероника. Однако вопреки своей гордости я вошел туда, где никому не было до меня никакого дела. Мне казалось, что после смерти главы дома он должен претерпеть непоправимые изменения. Но парадокс в том, что смерть не оставляет следов на предметах. Все те же платья, все те же шторы. Горе хранится только в воспоминаниях. И я смотрел на стены, служившие фоном для одной по-настоящему сильной женщины. Я мерил взглядом пространство и горечь от ее ухода пронзила мое сердце. Черствый и циничный, я все же умудрился сохранить в себе нотку человечности.
На моих глазах навернулись слезы и я почувствовал острую необходимость в присутствии. А ведь мне нужно было всего одно объятие. Всего одно. Я поднялся в комнату Вероники, чтобы поговорить с ней о важном, о том, что нам обоим приходится переживать. Мне казалось, что это шанс на настоящую близость, на что-то большое, чем разовый секс.
Ее комната должна была встретить меня приветливой пустотой, но Вероника, моя милая кукла, расположилась на подоконнике, увлеченная какой-то книжкой. Ее коротенькое платьице в мелкий цветочек едва прикрывало красивую округлость, отчего я замер в дверях.
– Привет, – мне хотелось звучать доверительно, почти таинственно. – Можно войти?
– Нужно, глупый хорек, – она не оторвалась от книги, но жестом указала на свою кровать. – У меня к тебе есть важное дело.
– Какое?
– Те письма, что ты забрал, нужно вернуть, – она повернула свое красивое лицо, а солнечный лук пробежался по ее длинным рыжим волосам. – Не смотри так, я прекрасно знаю, что ты тут без меня делал. Рылся как крыса в помойке.
– Я не…
– В наше время нельзя оставлять вещи без присмотра. Ты ведь знаешь? Тут камера есть, идиот.
Никаких эмоций. Самое лучшее, что можно сделать, когда тебя схватили за хвост – сохранять спокойствие. Я должен был выглядеть уверенным, чтобы эта маленькая гадюка не прокусила мне руку на радостях.