Прорвать потолок можно только получив крупную сумму разом. В моем случае честного пути не было, поскольку существует стена, за которую идут только приближенные к императору. Но я не огорчался.
У меня были Ивановы. Я купил бутылку шампанского, засел дома за блокнотом и впервые со дня нашего знакомства задумался о плане. Не просто интуитивном поведении, которое принесло мне кое-какие плоды, но, конечно, недостаточные для достижения хотя бы какого-то материального блага, а о списке действий, который я всегда ленился сделать перед осуществлением чего бы то ни было.
Пока они ищут бабулиного отравителя, я должен найти возможность не остаться их прислугой, а выбиться, как говорят, в дамки. Первым делом я подумал о Веронике. Взрослому мужчине не составляет труда влюбить в себя девочку. Хоть я и не был покорителем сердец, но с 18-летней эгоисткой совладать вполне мог. Чему нас учит Набоков в Лолите? Тому, что нимфеткам нельзя давать свое сердце в руки. Как только это капризное создание почувствует власть, ты перестанешь иметь возможность управлять ситуацией. И вернуть право первенства совершенно невозможно.
Снег мерно падал за окном многоэтажки, а я все сидел за своим блокнотом с кручиной из мыслей в голове. Меня не интересовал уют и торжество, мне не хотелось семьи и застолья. Я обещал себе поймать крупную рыбу в следующем году, а вот сети надо расставить уже в этом.
Утром я приехал в особняк раньше обычного и в приподнятом настроении оценил приготовления к наряжению елки. Слуги суетились по дому: кто-то убирал, кто-то сорил. В доме Ивановых сразу было понятно, какое место ты занимаешь. Все работники носили униформу, но не вычурные фартуки и костюмы, а простые черные штаны и бело-бежевые футболки. Они отличались сдержанностью в жестах и аккуратным отношениям к мелочам. Нет, никто не относился к ним сверху-вниз, но интуитивно ты чувствовал разницу.
Мой личный демон сидящий – самый ужасный кошмар и уродство. Ему я обязан этим недоразумением. Прокравшись в комнату Вероники, я открыл шкаф и достал коробочку с бельем. Не осуждайте меня, все вокруг казалось таким прекрасным и утонченным, а мне так нужна была компания! И вот, новый старый клочок бумажки.
«…Если и любить, то сгорать до кончиков, без остатка. Спокойная ностальгия по прошлой страсти – это для стариков и бессердечных. Ничего в жизни я не желала так, как этого ощущения свободы и блуждающего равновесия. Его тело, сильное и крепкое, всегда легко обходящее углы стола и старых дам. Его скулы, такие выразительные во время ужинов, уничтожающее мясо. Я хочу его всецело, хочу каждую его частицу. Никогда и ни за что я бы не покорилась глупым формальностям. Жизнь и дана нам для собственного выбора. И мой заключается в страсти…»
– Не помешал?
Я вздрогнул от неожиданности и выронил бумажку из рук. Большего всего на свете я ненавижу быть неподготовленным. А в этот момент, когда мои нервы итак на пределе, когда я в святая святых своей главной страсти… Какая бестактность!
– Нет, я просто… Искал здесь кое-что из своих вещей.
– Интересно, – его пухлые губы прижались к некрасивому носу. Он производил впечатление человека, знающего все на свете, что не могло не раздражать меня. Но по своей природе я был дипломатичен, да и создавать конфликт со следователем было как минимум опасно. – И какие ваши вещи, – он приподнял брови неправильной формы, – могут находится в комнате 18-летней девочки?
– Вы просто не знаете Веронику, – я попытался улыбнуться самой беззаботной улыбкой. – Ее забавляет выводит людей из себя. Поэтому она иногда прячет у себя какие-то нужные мне вещи. А когда я прошу их вернуть, говорит, чтобы я сам нашел. Вот так и получается.
– Вот так и получается, что вы роетесь в ящике с ее нижним бельем?
Шах и мат. Я уже составлял новую схему вранья, как услышал, что меня зовут снизу. Это был голос Виктора. Не знаю, какими только чудесами он почувствовал, что нужен мне. Я извинился и выскользнул из комнаты, оставив молодого человека с проницательными глазами позади.
– О, хорошо, что ты здесь. Мне нужна твоя помощь, – он хлопнул меня по плечу так, будто мы старые приятели. – А, Антон! Вы тоже здесь? Вы познакомились.
– Более чем, – его светлые глаза скользнули по моей фигуре, видимо, он искал очевидные признаки нервозности. – Господин…
– Георгий Морозов.
– И вы приходитесь Ивановым…
– Он наш сотрудник, домашний персонал.
– Да, конечно, – улыбнулся Антон. – А чем конкретно вы здесь занимаетесь?