Гром с небес, бронированный кулак

В семь часов десять минут утра 5 июня генерал-майор Мордехай Год[184], командующий военно-воздушными силами Израиля, находясь на командном пункте в здании Министерства обороны в Тель-Авиве, отдал приказ о начале боевых действий. В воздух поднялись самолеты, пилотируемые летчиками мирового класса — пилоты и бригады наземного обслуживания израильских ВВС недаром пользовались столь высокой репутацией. Благодаря практически идеальной работе разведки израильское командование было осведомлено о местонахождении фактически всех египетских самолетов, всех зенитных батарей и даже деревянных моделей самолетов, расположенных на аэродромах для введения противника в заблуждение. Было известно также, когда египетские пилоты вылетают на утреннее патрулирование и когда они приземляются для перерыва на кофе. Все было изучено, подготовлено и отрепетировано бесчисленное количество раз еще до дня начала военных действий. И вот первые израильские самолеты вылетели, соблюдая заранее определенные временные интервалы, в направлении ключевых египетских авиабаз на Синайском полуострове, в Суэцком прямоугольнике и долине реки Нил. Двухмоторные легкие бомбардировщики “Вотур” получили самую дальнюю цель, в районе Луксора на Ниле, и им предстояло покрыть расстояние почти вдвое большее, чем до Каира. Одномоторные “Миражи” были направлены на ближайшие аэродромы в Эль-Арише и на Синае. Предполагалось, что все самолеты выйдут на цели синхронно, в семь сорок пять утра по израильскому времени. Пилоты имели задание сначала уничтожить египетские бомбардировщики и перехватчики, а затем разрушить авиабазы.

Взлетев в сторону Средиземного моря, самолеты развернулись в направлении Египта и пошли на минимальной высоте, чтобы избежать радаров противника. Все одиннадцать назначенных целей были достигнуты в заданное время; самолеты набрали высоту и затем, спикировав до 200 футов, принялись уничтожать стоявшие на аэродромах самолеты советского производства. Египетские истребители в это время заруливали на стоянки, вернувшись после утреннего патрулирования. Расчеты противовоздушной обороны просто отсутствовали на своих позициях. Израильские самолеты сделали по четыре захода на цели, затратив, согласно расчетам, по семь минут на уничтожение летной техники, затем нанесли ракетно-бомбовые удары по взлетным полосам и аэродромным сооружениям. Вторая атакующая волна последовала через десять минут после первой, а третья — через десять минут после второй. Возвращаясь на свои базы, израильские летчики смогли уклониться от египетских ракет “земля-воздух”, поскольку запуски осуществлялись им вдогонку, а не навстречу. На протяжении 170 минут израильская авиация уничтожила прекрасно оборудованные египетские авиабазы и превратила в пылающие обломки 300 из 340 египетских боевых самолетов. Еще 20 египетских самолетов были уничтожены в ходе воздушных боев. Когда израильские пилоты вернулись на свои базы и доложили о выполнении боевых заданий, их сообщения были первоначально встречены с известным скептицизмом. Позже Год говорил, что “в самых своих безумных мечтах я не мог представить себе такого. Я думал, что выполнение заданий займет полдня, а то и весь день и еще часть следующей ночи”. Египетский военновоздушный флот, самый большой на Ближнем Востоке, полностью прекратил свое существование.

Теперь израильтяне могли сосредоточить все свое внимание на сухопутных войсках египтян. Израильская авиация приступила к полетам над Синаем, занимаясь уничтожением танковых и автомобильных колонн. Кроме того, в первые несколько дней войны, в ответ на попытки египетских союзников перейти в наступление (Гл. XXI. Арабы в замешательстве), израильские самолеты получали задания атаковать иорданские и сирийские аэропорты и даже крупную авиабазу Хаббания в Ираке. В ходе этих боевых вылетов израильские летчики уничтожили все иорданские ВВС — а именно двадцать реактивных самолетов “Хантер”, — и пятьдесят сирийских “Мигов”, что составляло две трети боевой авиации страны. Во время налета на иракскую авиабазу было уничтожено девять истребителей. Израильские ВВС сбили все арабские самолеты, вторгавшиеся в воздушное пространство страны, а также самолеты, с которыми они вступали в воздушный бой в других секторах военных действий. К окончанию светового дня 6 июня израильские ВВС уничтожили в общей сложности 416 самолетов противника, в том числе 393 на земле. Израильские потери составили 26 самолетов, которые были сбиты исключительно огнем противовоздушной обороны.

5 июня в восемь пятнадцать утра, в действие вступили израильские сухопутные войска. Преодолевая сильное сопротивление, северная танковая дивизия под командованием Таля достигла палестинских оборонительных сооружений в районе Хан-Юниса и захватила их. Ворвавшись в саму деревню, танки продолжили движение в направлении Рафаха, обходя разведанные минные поля противника. Вторая бригада дивизии Таля, обогнув египетские укрепления и минные поля, направилась в южном направлении от Рафаха. После тяжелого боя бригада обошла с фланга египетскую линию фронта и окружила город. Падение Рафаха, в свою очередь, открыло путь на Эль-Ариш, административный центр Синая и северо-западный вход во всю египетскую оборонительную сеть полуострова. Танковая дивизия Таля продвинулась за несколько часов на шесть миль в западном направлении, обстреливая и разрушая египетские укрепления. На рассвете 6 июня все дороги, ведущие в Эль-Ариш, были свободны, и по ним устремились израильские автоколонны с боеприпасами и продуктами питания. Пополнив запасы и произведя перегруппировку, передовые части Таля к полуночи подошли к Эль-Аришу, и там завязался длительный упорный бой с противостоящими египетскими танками, противотанковыми орудиями и артиллерией. Сопротивление египтян было сломлено благодаря участию израильской авиации, которая нанесла бомбовые удары и обстреляла египетские части с бреющего полета. На последней стадии операции в Эль-Арише были окончательно разгромлены остатки Седьмой египетской дивизии. В ходе своих действий дивизия Таля также осуществила зачистку южного района сектора Газа, откуда палестинская артиллерия вела обстрел израильских кибуцев. Одна из бригад дивизии Таля вышла к окраине Газы и, продвигаясь на северо-восток, разгромила позиции палестинцев. Газа пала 7 июня, в первой половине дня.

В это же время дивизия Шарона выполняла чрезвычайно трудную задачу по открытию другого прохода в Синай, через мощную оборонительную систему Абу-Агейлы, по оси Ницана—Исмаилия. На западном окончании этой оборонительной системы была расположена смертельная ловушка, Умм-Катаф. Силы, имевшиеся в распоряжении Шарона, — недоукомплектованная пехотная дивизия, состоявшая из солдат срочной службы и резервистов, танковая бригада и еще несколько приданных в усиление частей — были несопоставимы по численности с египетскими силами. К тому же атака, запланированная на ночное время, не могла получить жизненно важной авиационной поддержки. Ситуация усугублялась еще и тем обстоятельством, что операция требовала взятия всех без исключения частей комплекса Абу-Агейла: если хотя бы одно из укреплений осталось бы боеспособным, последствия для израильтян могли быть самыми губительными. Однако вероятность смертельного риска не беспокоила уверенного в своих силах Шарона. Самый молодой бригадный генерал израильской армии, один из создателей элитных воздушно-десантных войск страны, командир операции у перевала Митла в 1956 г. Ариэль (“Арик”) Шарон нимало не сомневался, что находчивость и решительность сильнее самых прочных египетских оборонительных сооружений. К тому же его план по взятию Умм-Катафа отнюдь не предусматривал нанесения фронтального удара. Действительно, замысел операции был чрезвычайно сложным: предполагалось одновременно осуществить полдесятка индивидуальных операций, в темноте, на площади в двадцать квадратных миль. Шарон не сомневался, что ему удалось предусмотреть все непредвиденные обстоятельства, и он оказался прав.

Атака началась 5 июня, в сумерках; пехотинцам предстояло обойти Умм-Катаф с тыла, по песчаным холмам, что само по себе было чрезвычайно нелегким делом. В это же время батальон десантников был переброшен вертолетами в другую точку пустыни, находившуюся в трех милях от оборонительных сооружений. Пехотинцы, в большинстве своем резервисты, преодолев нелегкий путь, зашли египтянам во фланг как раз к тому часу, когда стемнело. Приблизившись к траншеям, они открыли огонь из автоматического оружия. Доставленные вертолетами десантники атаковали артиллерийские батареи египтян с тыла. После нескольких минут ближнего боя египетские позиции были подвергнуты массивному артиллерийскому обстрелу. Были включены прожектора, что позволило израильской пехоте и танкам прицельно обстрелять египетские траншеи продольным огнем. Бой был тяжелым, однако весь план Шарона осуществился с ювелирной точностью. К трем часам утра 6 июня Умм-Катаф был в руках израильтян. Теперь оставалось только довершить уничтожение уцелевших египетских танков, и это было проделано три часа спустя, когда израильские танки подошли к Умм-Катафу с тыла, окружив остающиеся очаги сопротивления. Эта операция, признанная вершиной военного искусства, впоследствии изучалась в военных академиях всего мира.

Добившись решающих успехов на линии Рафах—Эль-Ариш и в комплексе Абу-Агейла, израильтяне открыли себе путь в Синай. Тем временем бригада Иоффе застала египтян врасплох, пройдя по “непроходимым” пескам и выйдя в назначенное место к полудню 5 июня. У перекрестка Бир-Лахфан израильские танкисты вступили в длившийся тринадцать часов бой с египетскими танковыми подкреплениями. К полудню 6 июня египтяне отступили. Танкисты Иоффе преследовали их в направлении Джабал-Либни, ключевого объекта, расположенного на центральной оси. Здесь египтяне, располагая пехотной дивизией практически полного состава, усиленной танками, тоже не смогли сдержать напор дивизии Иоффе, и Джабал-Либни после тяжелого боя был взят. Таким образом, к концу второго дня войны, после непрерывных сражений на протяжении тридцати пяти часов, удалось завершить первую и самую трудную фазу израильского оперативного плана. Египетские фортификационные сооружения были взяты, Синайский полуостров был открыт израильским танкам, пути на запад и на юг были свободны.

Арабы в замешательстве

На протяжении всего первого дня Синайского наступления израильское правительство воздерживалось от сообщений, которые могли бы свидетельствовать о масштабах их успехов. Это молчание было отражением официальной политики правительства (Гл. XXI. Источники израильской военной мощи). В эфире звучали только коммюнике “Радио Каира”, сообщавшие на протяжении первых двадцати четырех часов войны о беспрецедентных успехах египетских вооруженных сил, о полном разгроме израильской армии и ВВС, а также о египетских танковых колоннах, движущихся на Тель-Авив. Эти “новости” были с воодушевлением и без тени сомнений встречены во всем арабском мире, результатом чего стало скоропалительное решение Сирии, Иордании и Ирака вступить в войну. И снова, как и в ходе двух предыдущих войн с Израилем, сирийцы упустили имевшиеся у них прекрасные возможности для перехода в наступление. До июня сирийский Генеральный штаб разработал планы наступления с Голанских высот двумя дивизиями, захвата Восточной Галилеи и последующего продвижения к Хайфе. Однако, когда 5 июня начались военные действия, сирийцы буквально в последнюю минуту решили придерживаться выжидательной тактики и предпочли ограничиться артиллерийским обстрелом Рош-Пины и соседних поселений. Израильские кибуцники были вынуждены спуститься в убежища, причем кое-где им пришлось пробыть там не менее одиннадцати часов без перерыва.

Несмотря на невыгодность топографического положения, израильская артиллерия достойно отвечала на сирийские обстрелы. Ближе к вечеру 5 июня и в последующие дни в действие включилась также израильская авиация. К наступлению темноты 5 июня беспощадные израильские бомбардировки уничтожили значительную часть сирийских боевых самолетов, и тогда в Дамаске впервые заподозрили, что их ввели в заблуждение сообщениями о египетских “победах”. Не имея к тому времени возможности начать крупномасштабные наступательные действия, баасистский режим допустил свою вторую ошибку, продолжив ограниченные военные действия. 6 июня сирийские пехотинцы и танковая рота предприняли две атаки на Тель-Дан и одну на кибуц Шаар-Ишув; они были отбиты израильтянами с использованием танков и авиации. Точно так же была отбита атака на Аш-муру. Сирийцам пришлось дорого заплатить за свои просчеты.

Но еще более катастрофичной стала грубая ошибка Иордании. Утром 5 июня Каир информировал Амман, что им уничтожено 75 % израильских самолетов и что египетские танковые войска ведут бои в глубине израильской территории. С поразительной искренностью король Хусейн писал впоследствии (в книге “Моя война с Израилем”): “Нас ввели в заблуждение относительно того, что произошло в Египте после израильских атак на авиационные базы ОАР… Эти, мягко говоря, фантастические сообщения весьма повлияли на нашу оценку всей ситуации”. Получив это сообщение, Хусейн был склонен послушаться генерала Риада, египетского офицера, командовавшего (в рамках египетско-иорданского договора) хашимитскими вооруженными силами, и атаковать израильскую часть Иерусалима, а также подвергнуть артиллерийскому обстрелу израильские города и авиабазы. Пока король обдумывал это предложение, ему доставили срочное послание от Эшколя, переданное через посредство генерала Одда Булла, командующего ОНВУП (Органа ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия в Палестине). Обращаясь к Хусейну с просьбой воздержаться от военных действий, израильский лидер обещал, что его правительство не начнет военных действий на Восточном фронте. Однако обращение Эшколя не было принято во внимание. “В первый же день войны, — писал Хусейн, — наши батареи дальнобойной артиллерии 155-го калибра обстреливали пригороды Тель-Авива, где были сосредоточены военные цели, а также аэропорт в Лоде”.

Но главной притягательной целью для иорданцев был Западный Иерусалим. Еврейское население города численностью 190 тыс. человек сразу же стало мишенью арабских обстрелов. Особенно уязвимым был израильский анклав на горе Скопус, в иорданской части города, где находились больница Гадаса (построенная до 1948 г.) и Еврейский университет, изолированные внутри демилитаризованной зоны, на иорданской территории, и охраняемые всего лишь 85 израильскими полицейскими. Действительно, если рассматривать Центральный фронт в целом, от Хайфы до Беэр-Шевы, то наибольшее беспокойство у израильтян вызывала как раз обстановка на горе Скопус. Командующий фронтом бригадный генерал Узи Наркис[185] не сомневался, что Иерусалимская бригада будет в состоянии отразить любые атаки на город или на коридор, связывающий город с морем. Однако он опасался, что, если арабы сумеют захватить гору Скопус, то ООН может навязать решение о прекращении огня еще до того, как израильтянам удастся ее отвоевать. По мнению Наркиса, единственным выходом может стать решительная контратака силами бригады мотопехоты “Гарэль”, дислоцированной возле Рамле. Собственно говоря, даже бойцам бригады “Гарэль” будет непросто оказывать противодействие танковой бригаде Арабского легиона, дислоцированной на равнинной местности к востоку от Иерусалима. В случае соприкосновения этих двух формирований, расположенных по обе стороны Иудейских гор, следует учитывать, что танки “Паттон”, имеющиеся у иорданцев, более быстроходны, чем танки “Супер-Шерман”, имеющиеся у “Гарэль”, да к тому же они ближе к Иерусалиму, и разница составляет четыре часа хода. На протяжении этих четырех часов израильские защитники горы Скопус должны будут продержаться, полагаясь на имеющиеся у них в небольшом количестве противотанковые пушки и на ту артиллерийскую поддержку, которую им будет в силах оказать Наркис. В целом ситуация выглядела отнюдь не благоприятной. На протяжении недели, предшествовавшей Шестидневной войне, израильтяне, находящиеся на горе Скопус, слышали, как с окрестных минаретов раздавались призывы к правоверным “идти и убивать”.

Опасения Наркиса оказались в высшей степени обоснованными, когда утром 5 июня иорданцы начали со своих позиций обстреливать южные кварталы Иерусалима. Вскоре огонь стал более плотным, и снаряды противника начали рваться в густонаселенных районах. На протяжении нескольких часов 250 жителей Иерусалима из числа гражданского населения были ранены и 20 убиты. Вопреки своему естественному порыву немедленно ответить на этот обстрел, Наркис выжидал, поскольку у него имелся приказ не открывать огня, пока иорданская сторона не начнет массированное наступление. Даже когда артиллерийский обстрел стал еще более сильным, приказ Даяна командующему Центральным фронтом звучал так: “стиснуть зубы и не просить подкреплений”. Следовало исходить из предположения, что иорданцы просто хотят продемонстрировать Насеру свою готовность к действиям. Однако для того, чтобы у иорданских военных не возникло никаких серьезных намерений ввязаться в войну, израильская авиация в двенадцать тридцать нанесла бомбовые удары по аэродромам Аммана и Мафрака, уничтожив все боевые самолеты Хашимитского Королевства. После этого в час дня — либо согласно заранее утвержденному плану, либо в ответ на израильские бомбардировки — бойцы Арабского легиона пересекли иерусалимскую линию перемирия и захватили штаб-квартиру ОНВУП. Это здание, бывший дворец губернатора, возвышалось над самыми густонаселенными кварталами еврейского Иерусалима. Захват этого объекта и находившихся там очень удобных артиллерийских позиций представлял реальную опасность для евреев. Наступление иорданских наземных частей, кроме того, значительно ухудшило положение малочисленного израильского гарнизона на горе Скопус, который оказался под артиллерийским обстрелом противника. Однако со стратегической точки зрения захват штаб-квартиры ОНВУП был самой серьезной ошибкой Хусейна, поскольку Израиль начал активные военные действия. Израильская авиация не встретила ни малейших помех в ходе своей операции в небе Аммана — притом что Каир похвалялся, что практически весь израильский военно-воздушный флот якобы уничтожен, — и король не усмотрел в этом намека ни истинное положение дел в регионе. “Захват штаб-квартиры стал для израильтян открытым приглашением к наступлению, — писал Эван Уилсон, советник-посланник США в Иерусалиме, бывший свидетелем всех этих событий, — и с этого момента началась израильская операция по взятию Старого города”.

Мир в шоке

Не только Хусейн ошибся в своих расчетах. На протяжении большей части дня 5 июня Насер изучал отчеты о египетских “военных успехах”. Никто из египетского командования не решался доложить ему об истинном положении вещей. Только в четыре часа пополудни к нему явился дежурный офицер Генштаба с сообщением: “У нас больше нет военно-воздушного флота”. Сохраняя самообладание, египетский президент вскоре выступил с оригинальным объяснением случившемуся. В четыре тридцать пополудни 6 июня специальная служба израильских войск связи перехватила следующий радиотелефонный разговор между Каиром и Амманом. Насер общался по прямому проводу с Хусейном. “Будем говорить, что на израильской стороне воюют Соединенные Штаты? — спрашивал Насер. — Что лучше: Соединенные Штаты и Англия или только Соединенные Штаты?” “Лучше Соединенные Штаты и Англия”, — был ответ Хусейна. Три часа спустя “Радио Каира”, а вслед за этим и другие арабские радиостанции принялись распространять “информацию” относительно того, что истребители-бомбардировщики палубной авиации Соединенных Штатов и Великобритании принимают участие в военных действиях на стороне Израиля и оказывают содействие его сухопутным войскам. По всему арабскому миру прокатилась волна яростных демонстраций против действий Англии и США, с нападениями на дипломатические учреждения и информационные центры. Египет и Сирия немедленно разорвали дипломатические отношения с США; их примеру последовали Судан, Алжир, Йемен и Ирак. Иордания воздержалась от такого шага, а неделю спустя Хусейн принес свои извинения за этот ложный слух.

Тем временем в Вашингтоне Линдон Джонсон был разбужен в три часа ночи 5 июня и проинформирован о начале военных действий. Он немедленно отправил телеграмму в Москву, призвав обе стороны к сдержанности. Через четыре часа ему позвонил по “горячей линии” Косыгин. Председатель Совета министров СССР явно поверил египетским победным заверениям и всячески хотел затянуть вмешательство ООН в конфликт. Он сообщил Джонсону, что получил его послание, и, возложив вину за начало военных действий на Израиль, попросил президента США использовать все свое влияние на израильское правительство, чтобы вынудить израильтян отвести свои войска. Косыгин особо подчеркнул, что обе Великие державы не должны вмешиваться в ход конфликта. Джонсон согласился и предложил, чтобы Москва и Вашингтон совместными усилиями провели через Совет Безопасности ООН резолюцию о немедленном прекращении огня. Однако вскоре в Москву начали поступать сообщения о тяжелых египетских потерях, и советское руководство решило, что целесообразнее выступить с серьезным предостережением в адрес Израиля. Около полудня по вашингтонскому времени пришло второе послание за подписью Косыгина, в котором подчеркивалось, что Советский Союз не может оставаться безразличным к совершенной Израилем “преступной агрессии” и что, если израильские войска не будут выведены, тогда советские вооруженные силы предпримут надлежащие меры, чтобы покончить с “сионистской авантюрой”.

Джонсон и его советники к тому времени уже знали о впечатляющих военных успехах Израиля. Они не без удовлетворения признали достижения Израиля, которому удалось собственными силами справиться с крайне серьезным мировым кризисом, да к тому же нанести при этом значительное дипломатическое поражение Советскому Союзу. Вместе с тем президент не намерен был оставлять без внимания угрозы, звучавшие с советской стороны, и потому он отдал приказ Шестому флоту США передислоцироваться в зону боевых действий. Буквально через несколько минут вся армада двинулась в направлении Синайского полуострова. Эта впечатляющая демонстрация американской силы была немедленно зафиксирована на радарах советских судов, находившихся в этом районе. Вслед за этим Джонсон отправил Косыгину новое послание, напомнив советскому руководителю о многочисленных американских обязательствах по защите целостности и независимости Израиля. В Советском Союзе должным образом отреагировали на это едва завуалированное предупреждение; решительная реакция президента США положила конец советским попыткам военного вмешательства в конфликт.