Израиль завоевывает Синай

Незадолго до наступления темноты 6 июня в Джабал-Либни приземлился вертолет, и выпрыгнувший из него генерал Гавиш, командующий Южным фронтом, бросился к бригадному генералу Талю, командующему танковыми войсками. “Египетское командование только что отдало приказ об отходе всех войск ко второй линии обороны, — сказал он. — Нам следует немедленно начинать преследование”. Было принято решение, что танкисты Таля направятся к северу, через Бир-Гафгафу, чтобы блокировать дороги, ведущие к Исмаилии, а части Иоффе двинутся в южном направлении, к перевалу Митла, перекрыв последние пути отступления в Египет. Наряду с этим было решено начать на рассвете 7 июня скоординированную атаку на остававшиеся египетские оборонительные сооружения, причем Таль должен был действовать в районе Бир-Хамма, в десяти милях к западу, а Иоффе предстояло вступить в бой с египтянами в Бир-Хасне.

В ходе последовавших танковых сражений на открытой местности опытные израильские танкисты полностью разгромили противника. К наступлению темноты, в тот же день 7 июня, израильские передовые части достигли назначенных мест. На севере, на прибрежной дороге в десяти милях от Суэцкого канала, они захватили Румани. В центре израильтяне удерживали дорогу, ведущую к Суэцкому каналу от Бир-Гафгафы; на юге блокировали перевал Митла. Теперь три израильские дивизии перешли к действиям на уничтожение противника: Таль и Иоффе блокировали перевалы, а Шарон загонял отступающих египтян в окружение. После краткого отдыха дивизия Шарона на рассвете начала движение, сея панику в рядах отступающих египтян. В ходе только одного из боев были уничтожены два египетских полка, пятьдесят танков и триста боевых машин пехоты. Когда египетские механизированные войска предприняли попытку прорваться в южном направлении от Бир-Гафгафы, бригада Таля уничтожила одну из египетских дивизий. Тем временем непрекращающийся поток египетских войск и транспортных средств двигался из Восточного и Центрального Синая в направлении перевала Митла, блокированного бригадой Иоффе. По мере появления противника израильская авиация наносила беспощадные бомбовые удары и обстреливала египтян с бреющего полета. Довершила разгром бронетанковая бригада Иоффе. В конечном итоге было уничтожено или захвачено более 800 египетских танков. По масштабам этот разгром превзошел даже поражение немецких танковых войск под Эль-Аламейном за 25 лет до этих событий.

На удивление легко была проведена другая израильская операция: Шарм-аш-Шейх, египетское береговое укрепление, господствующее над Тиранским проливом, пало 7 июня без сопротивления. Египетский гарнизон бежал еще до того, как были выброшены израильские парашютисты и амфибии с десантниками приблизились к берегу. Затем часть десантников, высаженных в Шарм-аш-Шейхе, была переброшена вертолетами в Ат-Тур, откуда они продолжили движение в северном направлении, вдоль берега Суэцкого залива, а потом 8 июня соединились с израильскими подразделениями, продвигавшимися вдоль побережья Суэцкого залива от расположенного на северной его оконечности Рас-Судара. Весь Синайский полуостров был теперь окружен израильскими войсками. Оставалась лишь одна зона — сам Суэцкий канал. Разгромив основные части египетской армии, Таль и Иоффе отдали приказ начать движение к Каналу.

По иронии судьбы за день до этих событий Даян сказал на пресс-конференции в Тель-Авиве, что Израиль достиг поставленных политических и военных целей. В первую очередь это было восстановление свободы судоходства по Тиранскому проливу. “Для израильской армии не составляет труда выйти к Суэцкому каналу, — сказал Даян, — но это не входит в число наших целей. Для нас важен Шарм-аш-Шейх. Зачем же нам продвигаться к Суэцкому каналу и сталкиваться с проблемами международного характера?” Затем, утром 8 июня, Даяна информировали, что израильские войска вышли к Кантаре, разгромили остававшиеся там части египетской армии и наконец подошли к берегу Суэцкого канала. Министр обороны был крайне недоволен. Однако, узнав, что другие танковые части движутся к Суэцкому каналу от перевала Митла и от Бир-Гафгафы, он распорядился занять весь восточный берег канала. И хотя впоследствии он назовет Суэцкий канал “лучшим в мире противотанковым рвом”, его первоначальное нежелание выходить на берег Суэцкого канала подтвердится через несколько лет (Война Судного дня; Гл. XXII, XXIV). Однако, как бы там ни было, была одержана ошеломляющая победа. Семь египетских дивизий, чья общая численность составляла 100 тыс. человек, были разгромлены менее чем за четыре дня.

Для египтян война была окончена — однако оставался вопрос: готовы ли они сами, а также их советские хозяева признать этот факт? В Совете Безопасности Федоренко обрушил на Израиль целый ряд яростных обвинений, заявив, что они идут “по кровавым следам гитлеровских палачей”. Несмотря на то что Москва с горечью и гневом встретила известия о поражении Египта, равно как и о потере советских вооружений и снаряжения, стоивших, по меньшей мере, 2 млрд долларов, с самого первого дня войны было ясно, что Советский Союз не готов вмешаться в военные действия. Более того, СССР оказался даже не в состоянии обеспечить поддержку своей резолюции, требовавшей вывода израильских войск. Единственное, чего Советский Союз смог добиться, — это скорейшего прекращения огня, и в час дня 8 июня Федоренко внес соответствующий проект резолюции. Он больше уже не связывал прекращение огня с выводом войск, но просто потребовал, чтобы военные действия прекратились в восемь вечера. Резолюция была принята единогласно. Эвен заявил, что его правительство согласится выполнять требования резолюции — при условии, что арабские государства также объявят о своем согласии.

В тот же день, будучи проинформированным, что его армия фактически уничтожена и что у него не осталось сил даже для защиты Каира, Насер направил своему послу при ООН Мухаммеду аль-Куни распоряжение принять резолюцию. В Египте о прекращении огня не объявлялось до половины двенадцатого ночи, когда большинство населения уже ложится спать. В здании Генерального штаба, расположенного в Гелиополисе, маршал Абд аль-Хаким Амир попытался покончить самоубийством, но был остановлен своими коллегами.

На следующее утро Каир пребывал в угрюмом и траурном состоянии. Вооруженные солдаты были размещены по всему городу, охраняя правительственные учреждения. Офицеры Генштаба и члены правительства напрямую обвиняли Насера в том, что он привел страну к краху. Вечером президент, бледный, с ввалившимся глазами, появился на телеэкранах и объявил о своем намерении уйти в отставку. Сразу же тысячи демонстрантов собрались на центральной площади Каира с национальными флагами и плакатами, тексты которых молили Насера не оставлять страну. Через три часа, к полному изумлению израильтян, их главный враг сообщил, что, “по зрелом размышлении”, он решил остаться на своем посту.

“Золотой Иерусалим”

Согласие короля Хусейна[188] на прекращение огня было получено в штаб-квартире ООН вечером 8 июня, практически одновременно с аналогичным посланием Насера. Действия Иордании начались с захвата бывшего дворца губернатора 5 июня, после чего ее артиллерия вела огонь по небольшому израильскому гарнизону на горе Скопус. На следующий день Рабин, с разрешения Даяна, приказал генералу Наркису отвоевать дворец губернатора, соединиться с гарнизоном на горе Скопус и защищать высоты Иерусалима всеми средствами. Получив долгожданный приказ, Наркис поручил атаку на дворец иерусалимскому гарнизону; рота была направлена на штурм штаб-квартиры ОНВУП, и к середине дня операция была завершена, а потери составили восемь погибших. В это же время бригада парашютистов-десантников под командованием полковника Мордехая Гура[189] была снята с синайского направления и переброшена в Иерусалим. В ее задачи входило атаковать иорданские укрепления по периметру Арабского сектора Старого города, затем выступить против Арабского легиона на высотах рядом с горой Скопус.

Тогда же Наркис приказал командиру танковой дивизии “Гарэль” полковнику Ури Бен-Ари оставить свое место расположения в Иерусалимском коридоре и продвигаться в сторону холмов между Иерусалимом и Рамаллой. Была получена информация относительно того, что Арабский легион намеревается перебросить значительные подкрепления с Западного берега в направлении Иерусалима, и необходимо было действовать с максимальной оперативностью. Бен-Ари направил свои танки одновременно по нескольким направлениям, включая Кирьят-Анавим, Маале-га-Хамиша и Моцу. Хотя каждое направление изобиловало иорданскими бункерами, траншеями и минными полями, танки бригады “Гарэль”, при тактической авиационной поддержке, прошли повсюду. К утру 6 июня бригада контролировала все иерусалимские холмы.

Прибытие десантников Гура в Иерусалим после полудня значительно расширило возможности Наркиса. Тридцатисемилетний Гур разработал план удара в трех направлениях по иорданским силам, засевшим в Арабском квартале Старого Иерусалима. Проведя рекогносцировку за остававшиеся два часа до наступления темноты, Гур назначил атаку на вечер. И вот в семь сорок пять вечера прожектора, установленные на здании Гистадрута, скрестили свои лучи на иорданских огневых позициях. Израильская артиллерия открыла огонь по освещенным целям. Одновременно старые танки “Шерман” Иерусалимской бригады вышли из укрытия и двинулись в направлении иорданских бункеров. В их задачу входило отвлечь внимание бойцов Арабского легиона, дав возможность десантникам Гура приблизиться к траншеям противника. Основная фаза атаки началась в два двадцать ночи. После получасового обстрела иорданских позиций на Гиват га-Тахмошет и Полицейской школы из артиллерийских орудий и минометов в бой были введены два батальона парашютистов — с целью подавления и захвата пулеметных точек Арабского легиона. Легионеры, находившиеся в Полицейской школе, прекратили сопротивление довольно скоро, однако защитники Гиват га-Тахмошет сражались упорно, и пришлось с большими потерями отвоевывать у них траншею за траншеей.

Второй удар парашютистов был нанесен из иерусалимского квартала Меа Шеарим, непосредственно напротив Ворот Мандельбаума. Здесь тоже шли упорные бои — не только за каждую улицу, но и за каждый дом. При танковой поддержке парашютисты завершили операцию к рассвету, прорвавшись от Шайх-Джараха к Американской колонии, где иорданцы прекратили сопротивление. После полудня была взята последняя высота и район Абу-Тур. В руках израильтян теперь находилась вся гора Скопус с кампусом Еврейского университета и больницей Гадаса. В руках арабов к этому времени оставался только Старый город в пределах городских стен, и сюда был направлен третий удар Гура.

Осторожность Даяна нигде не проявлялась с такой очевидностью, как в боях за Иерусалим. В его первом приказе Наркису относительно Старого города было сказано: “Мы окружим его, если придется, но врываться туда мы не будем”. Впрочем, последнее слово оставалось не за Даяном. После фантастической победы на Синае другие члены кабинета министров с горячностью принялись требовать “освобождения” Старого города. В ночь на 5 июня, еще до начала военных действий израильской армии, Эшколь, закрывая заседание кабинета министров, сказал: “Старый город необходимо взять, чтобы прекратить ведущиеся оттуда непрерывные обстрелы еврейского Иерусалима”. Это прозвучало, во всяком случае, как достаточно разумное обоснование — поскольку приводить в качестве мотивировки идею о необходимости возвращения Святого города в еврейские руки представлялось еще явно преждевременным. Тем не менее Даян уклонился от прямого ответа, слишком хорошо представляя себе цену фронтальной атаки.

После полуночи Эшколь вновь вернулся к этому вопросу: “Правительство настаивает на взятии Старого города”. Министр обороны по-прежнему медлил с ответом, намереваясь сначала взять город в кольцо осады и подавить арабское противодействие.

Как Даян и ожидал, судьбу Старого города решил исход боев за иерусалимские высоты, шедший на протяжении следующего дня (6 июня). Тот, кто владел высотами Иудеи и Самарии, мог контролировать всю территорию Западного берега и основные города этого региона — Дженин, Наблус, Рамаллу, Бейт-Лехем, Хеврон, Иерихон, и Иерусалим. Проблемы, которые предстояло разрешить израильскому командованию, были скорее связаны с положением дел на слабопересеченной местности. В регионе имелось множество густонаселенных городков и деревень, где проживали сотни тысяч арабов. Кроме того, солдаты регулярной иорданской армии, дисциплинированные, хорошо обученные, по численному составу не уступающие противостоящим им израильским резервистам, закрепились на хорошо укрепленных позициях. Впрочем, все эти преимущества иорданцев сводились на нет не только благодаря тому, что израильские части заняли 6 июня доминирующие позиции на высотах, но и за счет безусловного господства израильтян в воздухе. С учетом всех этих обстоятельств Рабин приказал генералам разработать скоординированный план захвата противника в клещи. Бригадный генерал Давид Элазар, командующий Северным фронтом, должен был двигаться в южном направлении от Дженина к Наблусу (Шхем), а полковник Бен-Ари — от Иерусалима к Хеврону на юге. Вся операция была осуществлена с математической точностью. Ближе к полудню 7 июня, ослабленные бомбежками и обстрелами с бреющего полета, Двадцать пятая пехотная и Сороковая танковая бригады иорданской армии прекратили свое существование как боевые единицы. Все основные населенные пункты Западного берега были в руках израильтян. Элазар и Бен-Ари остановились, дойдя до реки Иордан.

Ночью 6 июня Даян в конце концов подчинился нажиму членов кабинета. Не оставалось сомнений, что решение ООН о прекращении огня должно быть вот-вот принято — таким образом, взять Старый город возможно было лишь до окончания военных действий. Министр обороны наложил одно жесткое ограничение: никакой артиллерийской или авиационной поддержки — чтобы не нанести ущерб святым местам. И вот 7 июня в восемь тридцать утра Гур дал команду атаковать последнюю высоту, доминирующую над Иерусалимом и все еще остававшуюся в руках иорданцев, — холм, на котором была расположена церковь Августы-Виктории. Высота была взята без особых усилий. Сразу же десантники, при участии танков, пошли во фронтальную атаку и ворвались в Львиные ворота, один из основных проходов в стенах Старого города. Продвигаясь по узкой улочке Виа Долороза, колонна вышла к древней Храмовой горе[190]. Десантники бросились к Западной стене, чтобы уничтожить засевших там снайперов. Не обошлось без потерь, но через несколько минут стрельба прекратилась. Стена Плача, мусульманские святыни “Купол над скалой” и мечеть Аль-Акса — все было в еврейских руках. Арабское вооруженное сопротивление в Иерусалиме было сломлено.

Король Хусейн дорого заплатил за свою авантюру. Он потерял 15 тыс. военнослужащих убитыми, ранеными и пропавшими без вести, а также все свои боевые самолеты и половину танков. Кроме того, он лишился половины своего Королевства, плодородных земель и доходов от туризма (суммы, получаемые от иностранных туристов, посещавших Восточный Иерусалим и Бейт-Лехем, давали почти 40 % национального дохода). Лишился он и последних прав Хашимитской династии на святые места ислама. Его прадед потерял Мекку и Медину, которые оказались принадлежащими Саудовской династии. Теперь же, с потерей мечетей Аль-Акса и “Купол над скалой”, была сведена к нулю его роль как хранителя традиций Пророка. Но он также заставил израильтян заплатить высокую цену. Во время боев с иорданскими частями погибли 160 израильских солдат и офицеров (в основном в Иерусалиме), а во время боев с египтянами — 462 израильских военнослужащих.