— Что же ты, не знаешь, кого цапаешь? Это же Юраська, сын пана лесника.

— Не морочь мне голову, кривая осина! Зачем сыну Марченки на чужом сеновале прятаться! Это еврейский мальчишка! О нем Сиволоб на допросе показал…

— Да мне ли не знать Юраську, его здесь все знают…

Смущенный словами Кручины, Гармаш бросил пристальный взгляд на мальчика. "На еврея не похож, — подумал он. — А только это ничего не значит".

— Говори фамилие! — приказал снова Гармаш.

Юрась молчал.

"Чего он молчит? Должно быть, перепугался", — подумал Кручина.

— Да ты не бойся, скажи пану полицаю, кто ты есть, тебя и отпустят, — уговаривал он Юрася. — Батька твой верой и правдой служит немцам, ему от них полное доверие, потому как заслужил… доказал на деле…

Каждое слово Кручины било Юрася наповал: "Да, его освободят. Освободят, потому что он сын изменника!"

— Ты скажи, что ты есть Марченко, — говорил Кручина.

— Подучиваешь! — набросился на старика Гармаш. — Был бы Марченко, сразу сказал бы!

Со двора на улицу, держась за руки, выбежали девочка и мальчик. При виде полицая они повернулись и бросились обратно.

— Стой! — закричал им вслед Гармаш. — Стой, кому говорю!

Перепуганные ребята остановились.

— А ну, ходь сюда!

Не спуская с полицая испуганных глаз, ребята подошли.

— Мальчишку этого знаете? — спросил Гармаш.

— Знаю… — прошептала девочка.

— А ты знаешь?

— Знаю… Это Марченко Юрась. Мы на одной парте сидим…