Юрась прошел уже полпути, когда сообразил, что отец тоже отправился в Зоричи. "Наверно, пошел к Сиволобу", — подумал он. Встречаться с отцом Юрасю не хотелось, но откладывать разговор с Владиком он не мог. Оставалось одно: протянуть время, в надежде, что Тимофей Петрович долго в деревне не задержится.

Юрась брел по лесу, упорно думая только об одном: увидеть Владика, уговорить его бежать на фронт. Хлеба на несколько дней он припас. Идти они будут ночами, днем прятаться в лесу. Только бы узнать, сколько километров до фронта.

Погруженный в свои думы, Юрась не разбирал дороги. Но, услышав чьи-то голоса, он огляделся и понял, что бредет к Гиблому болоту. Жители окрестных деревень держались подальше от этих мест. Ягоды и грибы здесь не росли.

Снова послышались голоса. Сделав еще несколько шагов, он разглядел сквозь листву кустов двух человек, сидящих под старой лохматой елью. Один из них поднялся, и мальчик узнал отца. Вслед за отцом поднялся и второй человек. Это был Кручина.

Негромко говоря о чем-то, они направились прямо к Гиблому болоту. Юрась удивился: "Зачем они идут туда?" Но раздумывать над этим было некогда. Раз отец не в Зоричах, надо спешить, пока его там нет.

Юрась вышел снова на тропинку и зашагал в деревню.

Над его головой ветер гнал на восток кучевые облака. В темно-синем небе они казались высвеченными изнутри, бег их был плавным и быстрым. Юрась проводил облака завистливым взглядом: через несколько часов они появятся над землей, где нет фашистов…

Деревенская улица была безлюдна. Юрась облегченно вздохнул: он не сомневался, что отца ненавидит вся деревня, и его, сына предателя, тоже все должны ненавидеть.

Он подошел к дому сторожихи и еще издали увидел на дверях замок. Юрась растерялся. Конечно, тетя Саня могла уйти по делам, но куда же девался Владик? Значит, тетя Саня заперла его в доме? А может быть, он спрятан на сеновале? Ну да, скорее всего — на сеновале, там безопаснее!

По шаткой скрипучей лесенке мальчик быстро влез наверх.

Владика на сеновале не было. Сквозь щели в дощатых стенах пробивались горячие лучи солнца, образуя прозрачную завесу из мерцающих пылинок.

"Он услышал скрип лестницы и забился в сено", — подумал Юрась.

— Владька! — позвал он тихо. — Это я! Вылазь!

Никто не отозвался. По-прежнему искрились в солнечной завесе пылинки.

"Значит, он заперт в доме, — решил мальчик. — Подожду тетю Саню в садочке, там меня никто не увидит".

Но едва он начал спускаться, как во двор вошли два полицая. Впереди шел Гармаш, за ним — приземистый широкоплечий парень, которого Юрась никогда прежде не встречал. У обоих на рукавах были полицейские повязки.

Юрась застыл на месте.

— Вот он, еврейский щенок! — закричал Гармаш. — На сеновале прячешься! А ну, сигай швидче на землю! Ходь до мене — почеломкаемся!

Юрась понял: его приняли за Владика. Теперь, если полицаи узнают, что ошиблись, они взломают дверь, найдут Владика и тогда — конец! И Владику и тете Сане!

— Кому сказано, швидче! — гаркнул Гармаш. — Тимашук! Дуй на сеновал, пощекоти сено вилами, нет ли там еще кого!