Случай из практики

Вот пример сессии с семьей, в которой я упустила из вида очевидную информацию о бессознательном содержании и конкретной динамике. Эта семья пришла с «идентифицированным пациентом» – младшим из пяти детей. Родители пояснили, что у их пятилетнего мальчика имелись многочисленные проблемы, например, ночное недержание мочи, сосание пальца, истерики в стрессовых ситуациях и жестокость по отношению к домашнему питомцу. Первые 10–15 минут сеанса прошли в общении между родителями и мной, я собирала информацию о структуре семьи, включая семьи родителей. Выяснилось, что родители несколько раз расставались, и в каждом случае мать уходила из дома. Когда они заговорили об этом, «идентифицированный пациент» начинал стучать ногами по перекладине стула и толкать своего брата. Я неправильно посчитала, что ему было скучно, и организовала работу по составлению семейной генограммы, в которой могли бы участвовать все.

Когда семья нарисовала свое генеалогическое древо в трех поколениях и обсудила все родственные связи, снова возникла тема «ухода», на этот раз речь шла об умирающей бабушке. Вдруг в комнате стало темно, возник хаос и некоторые дети захохотали. «Идентифицированный пациент» нашел выключатель в комнате без окон с зеркалом для одностороннего наблюдения. К счастью, в целях обучения, моя коллега вела запись этого сеанса, и я смогла просмотреть ее заметки и увидеть, как я пропустила первый сигнал. Семья не собиралась говорить о конфликте до тех пор, пока младший мешал им. Было общее понимание, хотя и не осознаваемое, что этот ребенок может отвлечь внимание от проблемных вопросов, действуя во вред себе. Позже я поняла, что проблемы утраты и/или ухода оба родителя не могли разрешать самостоятельно, что негативно сказывалось на всей семейной динамике. Ни один из родителей не смог увидеть, что этот вопрос затрагивает их сына и влияет на его поведение. Напротив, они очень заботились о своем сыне, но считали, что его «проблема» касалась только его самого.

После просмотра записей моей коллеги мы обнаружили, что этот паттерн появился в начале сессии. Когда отец и мать говорили о проблеме, решение которой им виделось по-разному, мать блокировала отца, ставя ногу наискось от него – жест ее тела, который закрывал отцу выход, все это сопровождалось нервным выбросом вперед ступни. Ребенок перенимал ритм этого выпада, воспроизводя его ногами или иногда барабаня пальцами по стулу. Мальчик перенимал беспокойство родителей, особенно матери, и «разыгрывал его» для них. Один или оба родителя останавливали разговор, реагировали на «плохое» поведение мальчика, и сеанс возобновлялся. На самом деле это произошло три раза, прежде чем погас свет.

Определив паттерн, терапевт должен посмотреть, какую функцию он выполняет в достижении семейного гомеостаза. Посмотрим, что мы узнаем из этой последовательности. Между родителями существует неурегулированный конфликт, хотя на данный момент терапевту неизвестен источник этого конфликта.

Мы также знаем, что младший ребенок настраивается на невербальное поведение матери и иногда начинает вести себя плохо. В возрасте пяти лет он выполняет такие важные задачи, как посещение детского сада и переход к независимости. Процессы сепарации присутствуют в семейной системе и затрагивают каждого ее члена. Почему он реагирует на беспокойство своей матери?

Таких представителей чистого системного подхода, как Билс и Фербер (Beels, Ferber, 1969), упоминавшихся ранее, а также Босорменьи-Наги (Boszormenyi-Nagy, Spark, 1973) и Боуэна (Bowen, 1976) интересуют отношения между нынешними паттернами взаимодействия в семье и их межличностными паттернами прошлого. Понимание стиля взаимодействия в этой конкретной семье даст возможность самому младшему ее члену освободиться от такого рода ответственности, а родителям начать говорить о собственном конфликте. Взгляд на их генограмму дал еще одну подсказку. Терапевт попросил клиентов указать красной линией членов семьи, которые им ближе всего, а зеленой линией обозначить членов семьи, с которыми сложнее всего. Идентифицированный пациент соединил себя с родителями ярко красным цветом, затем переделал это, нарисовав красный треугольник, состоящий из него и родителей и исключающий братьев и сестер.

Дальнейшее обсуждение генограммы показало, что эта семья живет в мультикультурном районе большого города, в котором проживает средний класс. Оба родителя имеют образование выше среднего, хорошие зарплаты и интересную работу. У детской школы хорошая репутация, и старшие дети учатся хорошо. Учитель младшего ребенка заявляет, что тот будет хорошо учиться, если избавится от проблем с поведением. Я узнала, что отец матери был военным, и в ее детстве семья часто переезжала, и, наконец, когда она была подростком, отец покинул семью. Особенно близка с младшим ребенком была бабушка. Бабушки и дедушки с обеих сторон живут на другом конце страны и редко их навещают, хотя отец, единственный ребенок в семье, утверждает, что его отношения с обоими родителями хорошие. На видеозаписи, сделанной во время составления генограммы, можно отметить расстояние между всеми членами семьи, а также мало совпадений по позе и жестам и еще меньше прикосновений, хотя пространство взаимодействия было довольно небольшим.

У нашего идентифицированного энергичного и привлекающего внимание пациента наблюдается соответствующий его возрасту репертуар движений. Читатели должны ознакомиться с работами Кестенберг (Kestenberg Amighi et al., 1999) и Норт (North, 1972), а также иметь возможность использовать инструменты диагностики ребенка, подобные Шкале развития моторики Пибоди (Folio, Fewell, 1983). Не менее важно исследовать когнитивное развитие как часть интеграции личности (Rosen, 1977). Полезна и работа Изарда, поскольку он рассматривает взаимосвязь моторных, неврологических, эмоциональных, перцепционных и когнитивных систем, которые позволяют человеку развиваться в виде организованной целостной конфигурации, которую мы определяем как автономная личность (Izard et al., 1984).

В этой семье не нашлось никаких доказательств когнитивных нарушений или характеристик движения, указывающих на неврологические проблемы, поэтому нам было необходимо рассматривать более сложные двигательные паттерны.

Все факторы движения[52], определенные Лабаном как усилия, присутствуют, поэтому рассмотрим их видимые комбинации и то, как они используются во фразах. Во время интервью мальчик чаще использует два элемента, чем сочетание трех факторов, что ожидаемо. Во время сессии он переходит к действию, когда его родители подходят близко к конфликтному вопросу. Чаще всего он использует два элемента – силу и внезапность (вес и время), предполагающие его энергичность, а также связанное и ускоренное движение (поток и время), отображающие его беспокойство и сдерживаемые наклонности. Когда он перенимает эмоциональный выпад своей матери, он переходит к трем элементам сильного, направленного и быстрого качества (вес-пространство-время). Его движения ускоряются, а способ построения двигательной фразы меняется от свингового к ударному[53]. Иногда возникает еще один трехэлементный паттерн, особенно когда его отец отодвигается от матери. В это время появляются выкручивающие движения (сочетание качеств сильного – замедленного – ненаправленного, то есть веса, времени и пространства). Сначала эти двигательные характеристики проявляются по отношению к небольшим предметам, затем они усиливаются и становятся все более деструктивными.

Проанализировав с моим супервизором всю информацию, устное интервью, генограмму и движения, мы запланировали на ближайшую сессию следующие цели и задачи:

1) укрепление границ между старшими и младшими;

2) улучшение отношений между братьями и сестрами независимо от родителей;

3) расширение способности идентифицированного пациента уходить от активных действий без чрезмерного усиления и ускорения.

Босорменьи-Наги подчеркивает важность безопасной и твердой границы между поколением родителей и детей и описывает возможные формы отреагирований, когда такие границы неясны (Boszormenyi-Nagy, Spark, 1973). В данном случае видно, что младший ребенок «ведет себя плохо» когда видит, что у родителей возникает неурегулированный конфликт. Его роль становится разрушительной, когда на сессии рассматривается тема отношений его родителей. Они заинтересованы в таком его поведении, так как оно не дает конфликту разрешиться и тем самым поддерживает гомеостаз.

Льюис и его коллеги разработали оценку функционирования семьи на основе своего исследовательского проекта функционирующих и нефункционирующих семей. Первой в списке элементов оценки идет структура использования власти в семье, начиная от открытой власти до эгалитарной. Далее по важности следует коалиция родителей, которая варьируется от коалиции «родитель – ребенок» до слабой родительской коалиции и сильной родительской коалиции (Lewis et al., 1976).

Определяя возможности проведения ТДТ-сессии, следует иметь в виду, что существует множество вариантов решения этих задач. Есть еще одна идея, которая заслуживает внимания при работе с семьей: нужно пригласить на сеанс ко-терапевта – еще одного танцевально-двигательного терапевта или другого специалиста из сферы помогающих профессий, знакомого с движением и, по возможности, лучше другого пола. К счастью для меня, в данном случае мне удалось работать с коллегой – социальным работником, который получил представление о танцевально-двигательной терапии во время своего обучения. Однако такие идеальные условия появлялись нечасто, и во многих случаях я работала в одиночку, что гораздо сложнее.

Мы начали следующую сессию с объяснения того, как используется невербальное, а также вербальное выражение для понимания функционирования семьи и провели разминку, в которой использовали игру на убегание для всей семьи. Во время разминки мама заняла позицию рядом с идентифицированным пациентом, а папа расположился напротив мамы рядом со старшей дочерью. Через несколько минут мы предложили образовать два круга – один для детей и один для родителей. Мой помощник отвел детей в большую комнату, а я осталась со взрослыми. Он продолжил игру, расставив всех по кругу и поставив одного человека в центре круга. Затем все участники игры последовательно менялись местами с человеком в центре круга. По завершении игры они обсудили свои впечатления от нахождения на каждой позиции. Я же во время работы с родителями, используя растягивающуюся ткань, пыталась образовать с ними треугольники, при этом стараясь занять как можно более удаленную позицию. Теоретически эта игра приводит к осознанию триангулированных отношений в каждом конкретном случае. После этого я смогла перевести эту концепцию триангулированных отношений между людьми на уровень обсуждения, уже в контексте их семейной системы. Мы рассмотрели генограмму и поговорили о существующих там треугольниках.