— Розы? — с надеждой спросила я.

— Да, конечно. Дарить другие цветы…

— Моветон, — закончила я за него излюбленным словечком, которое так и рвалось из его уст, — да-да, поняла. Заходи. — Я сама втащила его за ворот бежевой водолазки в квартиру.

— Э-э, хм, я стесняюсь спросить, а зачем тебе все-таки нож? Без него дверь не открывается?

— Что? А, нет. Я даже не заметила.

— Ну а я заметил. Тяжело не заметить нож, которым тебе едва не проткнули глаз, когда заталкивали в квартиру…

— Розы дай, розы! Нужно сверить!

— Господи-боже… Барышня действительно не в себе… Ни тебе «Ой, какие цветочки!», ни спасибо, ни как поживаете, ни «Я соскучилась».

— Ты дашь уже цветы или нет?!

— Фи, как некультурно. Подарки принимать ты явно не умеешь. Мы поработаем над этим, такая прекрасная леди обязана знать правила этикета. — Я замахнулась ножом. — Ой-ой! Бери-бери.

Он передал мне букет.

— Посмотри! — взывала я, положив на тумбочку картину и приложив один из девяти ярко-желтых бутонов — самый распустившийся среди них.

— Хм… Что я должен увидеть? А это с твоей стены? Почему такая безвкусица висит у тебя в квартире?

— Потому что это не моя квартира! — рявкнула я. Надоел он со своими вопросами уже.

— А почему ты в ней живешь тогда?

— Р-р-хм!

— Ладно-ладно, я все сделаю. Что надо сделать-то? Что сверять?

— Похож рисунок на картине на раскрывшийся бутон розы или нет?

— Что? Нет, конечно. Помилуй боже. Был бы я художником, я…

— Ой, заткнись! — перебила я новый поток пафосного выпендрежа и плюхнулась прямо на эту тумбу, в последний момент успев убрать с нее картину. — Я ничего не понимаю.