Обратно выдвинулись после обеда. Улов превзошёл все наши ожидания, мои спутники были довольны. По предварительным подсчётам каждый мог получить на руки семьсот-восемьсот рублей. Я и сам собрал штук двадцать синих камешков — все яркие, насыщенные.

Моим же спутникам, наоборот, часто попадались довольно бледные камни, а то и вовсе серые, похожие на щебёнку. Последние никто не собирал. Это были кристаллы с испарившейся энергией. Обычно хватало трёх, а иногда двух лет, чтобы кристалл потерял силу. И всё равно в твёрдом виде энергия хранилась дольше всего. Чистая испарялась за минуты, а в камнях держалась месяцами.

Поглотил же её я в этот раз мало — в общей сложности около трёхсот единиц.

— Нормальный улов, — заметил зауряд-прапорщик Журавлёв на обратном пути. — Жаль только ехать приходится к чёрту на кулички. Два дня угробили.

— Зимой надо ездить, когда грязь замёрзнет, или летом, — вставил Якут.

— А место не слишком-то и опасное, — добавил Бурдюков. — Думал, будет хуже. В теории, если Меншиков даст добро, можно где-то раз в месяц сюда приезжать. Вряд ли чаще получится, да и не надо оно. Что скажете?

— Э, а кто нас отпустит-то чаще? — усмехнулся Якут. — Поближе бы место найти.

— Ну а как поближе? Это надо ждать выбросов и сразу туда ехать. То есть с военными на базах надо договариваться. Без их ведома тоже не поедешь. Интересно, кстати, а с кем сейчас «филины» работают?

— Вероятнее всего, с самим Меншиковым, — предположил Журавлёв.

— Ну хрен знает.

— А почему нет?

— Да вряд ли директор их напрямую опекать станет.

— Значит, нашли ещё какого-то посредника. Что ж ты Козлова не спросил, когда тёрся возле нас?

— А сам чего не спросил? Спросил бы, раз такой умный. Мне оно, в общем-то, без надобности, в их дела нос совать не собираюсь. Мы не лезем к ним, они не лезут к нам. Таков был уговор.

— И что он, собака такая, вынюхивал… — проговорил Журавлёв, как бы размышляя сам с собой.

Преодолев в очередной раз непролазную грязь и прочие перипетии нашего маршрута, мы подобрались к границе красной зоны. Здесь была широкая колея, изъезженная гусеницами тяжёлых военных машин, и эту колею преградили три чёрных бронетранспортёра с эмблемами пограничных войск.

— Это ещё что за китайская стена? — фыркнул Бурдюков. — От кого загородились?

Возле машин стояли человек десять бойцов в обычных силовых костюмах, в каких ходят все защитники. Мы тоже пока ещё были в броне: в пустоши могло случиться всякое, и доспехи, как правило, снимали в жёлтой зоне, когда опасные районы оставались позади.

Один из бойцов поднял ладонь вверх, приказывая остановиться. Я затормозил. Бурдюков выглянул из кабины.

— Здорова, бойцы! Что случилось?