— Требует?! — вскричал в гневе Шарифбек. — Ну, хорошо, будь по-твоему! Мы поступим так, как указано в этой паршивой бумаге. Но знай: ты обязан внести четверть той суммы, что указано в завещании, — со злорадством уставился кази ходже в лицо. — Так полагается по закону!

— Мудрейший Шарифбек ошибается, — покачал головой ходжа. — Во-первых, Зариф еще жив. А во-вторых, это вовсе не завещание, а дарственная.

— Ну и что же? Оформление дарственной тоже стоит денег! Или ты думал, я буду работать бесплатно?

— Нет, я честный человек, и потому готов оплатить причитающееся вам.

— Ты готов и не откажешься потом от своих слов? — прищурил левый глаз кази.

— Не откажусь.

— Так и быть! — кази спешно, но со знанием дела произвел необходимое, придав бумаге силу, и помахал ею.

— Плати четверть!

— Четверть? Вы ошиблись, о кази.

— Никакой ошибки нет! Сумма слишком велика, и потому оформление ее требует внесения соответствующей случаю оплаты.

— Ай-яй-яй, кази. Я понимаю, что радость за бедняков затмила ваш разум, и вы позабыли истинные расценки, но этой беде очень просто помочь. Саид, подай-ка мне во-он ту черную книгу.

— Что ты себе позволяешь?! — вскричал кази, но не успел он двинуться с места, как Саид уже передал книгу ходже. — Это моя книга, мой дом. Это я кази!

— Не утруждайте себя, о мудрый кази, — остановил его ходжа, листая книгу. — Мы сами посмотрим. Итак, при оформлении дарственной, кази надлежит взять: если сумма невелика — медную монету; если велика — динар.

Ходжа закрыл книгу, вернул ее Саиду, а сам порылся в кармане и извлек один динар. Повертев его в пальцах перед носом Шарифбека, он сунул динар ему в ладонь и вытянул из другой свою дарственную.

— Вот, получите! Это ваше вознаграждение, справедливейший кази. Благодарю, и всего вам хорошего.

Ошарашенный кази долго смотрел на динар, потом как-то весь обмяк. Монета выпала из его ладони и, гремя, покатилась по полу, замерев у ног Саида, но тот даже не наклонился, чтобы поднять ее. В следующий миг кази сорвался с места и на четвереньках бросился к ходже.

— Отдай мои деньги, укушу!

Ходжа едва успел увернуться, как крепкие зубы кази клацнули возле его ноги. Кази развернулся и, продолжая стоять на карачках, обвел собравшихся в его доме людей недобрым взглядом.

— Покусаю, всех покусаю! — предупредил он.

— Совсем озверел, шакал паршивый, — покачал головой Икрам.