— Конечно, нет.

— Уф-ф, ходжа! — выдохнул Шарифбек с непередаваемым облегчением. — Не пугай меня так больше, ладно? Так сколько же ты требуешь?

— Все, — тихо произнес ходжа, но это слово донеслось до слуха судьи раскатом грома.

— Все?! Ты в своем уме? — побледнел кази, почувствовав сильное головокружение.

— Конечно, я в своем уме. И вот тому доказательство, — ходжа достал из-под халата свиток и передал его обомлевшему кази.

— Что это такое? — уже совершенно ничего не понимая, пролепетал пораженный Шарифбек.

— Это дарственная на мое имя, написанная рукой Зарифа.

— Какая еще дарственная?

— На все имущество. Да вы прочтите, там все сказано.

Шарифбек долго смотрел на ходжу невидящим взором, потом развернул мелко дрожащими руками бумагу и, шевеля губами, прочел ее.

— Этого не может быть! Это подделка! — лицо его налилось кровью, кази задыхался от негодования. — Признавайся, негодный старик, где ты ее взял?!

— Вы зря меня оскорбляете. Эта бумага была составлена лично Зарифом, заверена им и еще двумя свидетелями, один из которых присутствует здесь, — ходжа указал на Икрама, — а другой скоро подойдет.

— Но это невозможно! — Кази все еще никак не мог прийти в себя от свалившегося на него потрясения. — Когда… — сглотнул он. — Когда же Зариф успел ее составить?

— Вчера, после того как вы его осудили. Он позвал меня и сказал следующее: «Будь проклят кази Шарифбек! Я не дам ему завладеть моим имуществом и лучше раздам его нищим». Это его слова. А после он потребовал бумагу и чернила и написал дарственную. Так что, уважаемый Шарифбек, давайте уже перейдем от слов к делу и начнем раздел имущества.

Шарифбек откинулся на стену позади себя, чтобы не упасть — ему и вовсе стало худо.

— Но тут сказано, что его дом отходит тебе, свои земли он отдает тем, кто на них работает, а все остальное имущество подлежит продаже, а после должно быть поровну роздано беднякам.

— Что же вас смущает, почтенный кази? Или вы отказываетесь исполнить волю дарителя?

Шарифбек судорожно соображал, как поступить, но в этот момент в двери дома вбежал Саид и, поклонившись кази, обратился к Насреддину.

— Народ пришел, ходжа.

— Видите, Шарифбек, народ требует причитающееся ему.