— Не только. Я хотел бы поговорить с тобой о нашем, можно сказать личном, деле.
— Что, опять про Шагдара вспомнил?
— Да нет, — махнул рукой Квирин. — За него я тебе даже благодарен. Смог бы я поступить, как Тит Манлий Торкват, или нет? Тот собственного сына отправил на казнь за нарушение воинской дисциплины. А ты меня от подобного испытания избавил, пусть даже невольно. Я про Палача и наших с ним общих знакомых, которых ты наверняка давно ищешь. Я хочу тебе в этом помочь.
— Дорогой мой Артём Маркович, — саркастически ухмыльнулся Фар. — Ну с чего я тебе должен поверить, а? Тебе это зачем?
— Да потому что я проиграл, — спокойно констатировал Эреб. — Я полагал, что смогу ими манипулировать до поры до времени, а они втихаря извратили саму идею, ради которой я перечеркнул всю предыдущую жизнь! И у меня ничего не осталось кроме ненависти и жажды мести. — На лице старика появилась зловещая гримаса, эффект от которой усиливался красным светом комнаты. — И никто лучше тех, кого ты представляешь, не способен наказать их за всё это! Не забывай, что я твой коллега. А бывшим в нашем деле стать трудно…
Рационально зерно во всё этом было. Дальнейший разговор Ящер вёл уже не только с преступником регионального масштаба, но и с эсэсбешником с огромным опытом оперативной работы.
— Я не ожидаю, что ты мне всё выложишь, — начал Квирин. — Я просто расскажу тебе о свих выводах, а ты сравнишь их со своими. Идея о борьбе за справедливость появилась у меня очень давно. После Гонконга, когда я увидел, как финансовые воротилы быстро превратили в рабов существ, за которых свои руки я вымазал в крови по самые плечи. Почву для своей организации я готовил не год, не два и не пять, и не только здесь. Работа в ССБ позволяла держать мне руку на пульсе настроений в регионе и ждать удобного момента. А потом появился ты. Я сделал вывод, что что-то затевается и можно этим воспользоваться. Они сам на меня вышли, некто Варг, тощее существо, прячущееся за жёлтой маской и голосом нейрорепродуктора. Давно меня раскусили, в отличие от наших дурачков. Предложили мне помощь: они показывают бесполезность местной власти, а я поднимаю народ. Как ты думаешь, какой я вывод сделал?
— Что они хотят протащить во власть своих…
— Да, но при этом моё движение наберёт такие обороты, что создаст невыгодные условия для бизнеса обитателям Промзоны. И если создать подобные очаги напряжённости во всех шести Промзонах, то крупные корпорации задумаются, может ли государство, в которое они вкладывают свои активы обеспечить безопасность этих вложений.
— И не позвать ли им спасителей из-за океана. — Фару казалось, что это он сам говорит устами Эреба.
— Именно! — поддержал его Квирин. — Под видом какой-нибудь частной военной конторы. Что было нужно Континентальной Федерации от Гонконга и Уссурийска? Морская торговля и военный флот. А то, что эти независимые республики рано или поздно вошли бы в её состав — гораздо больше, чем предположение. Две попытки территориальной экспансии не удались — почему бы не попробовать старую добрую экономическую? Промзона — карликовое государство в государстве, в котором, однако, сосредоточены все финансовые активы региона.
— Артём Маркович, это очевидные вещи, именно поэтому я и тут. Ты-то на что рассчитывал? — не мог понять Абдельджаффар. Пока ничего кроме гипотетически целостной картины Эреб ему не открывал.
— На поддержку малого и среднего бизнеса и на вас! Да, да! На ССБ! Сейчас объясню: я с самого начала копал под своих благодетелей. Я им всю игру испортил, начав непосредственно работать с ряжеными наёмниками и натравив тех на тебя. Первым делом надо было убрать всех лиц, способных поддержать порядок в городе.
— А вторым шагом добиться отставки мэра и поставить своего человека?
— Не своего. Провести свободные выборы в среде мелкого предпринимательства. А мы были бы для нового главы голосом совести, не давая тому зажраться. А само наше существование обеспечивалось бы вашей поддержкой. Вашей, вашей! Для этого, я хотел сам раскрыть тех, кто меня финансирует, и представить своим бывшим коллегам доказательства их связи с КФ. Согласись, хорошая сделка — свободный демократический город в составе Союза в обмен на шпионскую сеть федератов. Я думаю, твоё столичное руководство простило бы мне за это местного шефа, старого и погрязшего в мелких коррупционных интригах. Видишь, Виктор Сергеевич, какого я невысокого о тебе мнения? — Квирин обратился к черноте смотрового стекла, безошибочно угадав место, где за узкой прорезью стоял Толоконников. — Игра шла на опережение. Я должен был успеть раскрыть их до выборов. А они уничтожили саму перспективу их проведения. Они просто подсунут своего. В законопроект выборов внесена поправка о финансовом цензе кандидата. И суммы указанные там, есть только у компаний Промзоны. А если быть точнее, у одной из компаний.
— «Солар Глобал», — закончил за него Фар. — Вот зачем ты уничтожил собственную организацию — они ей связали тебе руки.
— А ещё теперь моих революционеров признают экстремистами, а на моём складе оборудование одной из компаний концерна. Если у вас хватило ума не убивать Грамлера, этот трусливый мешок фекалий выложит вам детали сделки. Плюс к этому мои признательные показания. Я уже дал тебе, что мог, чтобы хотя бы косвенно их обвинить. Поделишься собственными наработками — помогу своим опытом. Ну конечно ты заулыбался! Сомневаешься? Правильно делаешь.
В красном свете комнатки блестели его молодые глаза на обманчиво-морщинистом старческом лице. Абдельджаффар уже не ощущал себя на приёме у старшего офицера. Скорее этот разговор напоминал ему некую инфернальную версию его бесед с Себеком. Вместо уютной гостиной с антиквариатом — металлическая камера, где существовало только два цвета — чёрный и красный. Не кресла, а металлические стулья, не вальяжный собрат рептилоид, а жестокий и энергичный террорист. А смысл тот же: более старший предлагает в помощь свой опыт, а молодой и самоуверенный презрительно отмахивается. Собираясь выходить за дверь, Фар, проверяя его честность, спросил:
— А робот-то куда делся? Которого вы со свалки спёрли ради блока управления.
— Пожарный-то? Расистам отдал, — не стал увиливать Квирин. — Вместе с другим брахлом с базы. Они мне с «адским деревом» помогли. Слышал, я думаю. Если передумаешь насчёт совместной работы — вызывай на допрос. Я теперь отсюда никуда не денусь. — И Квирин снова откинулся на стул, скрестив руки.