Любопытно отметить, что, как только ответственность за составление этого предупреждения легла на плечи Стимсона, изменилось и представление о роли Советского Союза. Как уже было отмечено выше, одной из причин спешки Грю было то, что он хотел исключить Советский Союз из участия в процессе капитуляции Японии. Теперь, когда центр тяжести сместился в сторону Военного министерства, русские рассматривались как одна из сторон, стоявших за этим ультиматумом.

На следующий день, 27 июня, в кабинете Макклоя состоялось заседание подкомитета, в который вошли представители Госдепа (Баллантайн), Оперативного управления (полковник Чарльз Боунстил), G-2 (Джон Уэкерлинг) и Управления по связям с гражданской администрацией. На этой встрече были зачитаны и обсуждены черновик Стимсона и «Прокламация к японскому правительству и народу», составленная Баллантайном[171].

Проблема с согласованием итогового варианта заключалась в том, что эта прокламация должна была служить выполнению разных целей. Основной ее смысл был в том, чтобы объяснить японцам условия капитуляции и убедить их принять ее. Но эти условия не должны были противоречить заявленным военным задачам США. Представители Госдепа и военных ведомств понимали, что такой документ будет неоднозначно воспринят в Америке. Главным был вопрос о статусе императора. Но значение имели и другие факторы: время принятия прокламации, форма ее подачи и стороны, участвующие в ее подписании, – необходимо было решить, когда выдвигать Японии ультиматум, каким образом (по дипломатическим каналам или через обращение к японскому народу) и какие страны должны его подписать (приглашать ли Китай и Россию).

Документ, составленный Баллантайном, не получил поддержки подкомитета. Уступив нажиму сторонников «жесткого мира» из Госдепа, Баллантайн настаивал на безоговорочной капитуляции и полном разгроме, после которого вся полнота власти переходила в руки военной администрации, назначенной союзниками. По поводу будущей формы правления в своем черновике Баллантайн придерживался позиции, высказанной Чан Кайши: «…все политические системы Японии должны быть полностью очищены от малейших следов агрессивных элементов. Что касается того, какую форму правления следует ввести в Японии, то будет лучше, если этот выбор раскаивающийся и пробудившийся японский народ сделает самостоятельно». Подкомитет сразу же отверг этот вариант прокламации, поскольку было маловероятно, что японцы согласятся с такими условиями. Вместо этого был принят черновик ультиматума, составленный Стимсоном, однако к нему были сделаны некоторые замечания. Эти замечания 28 июня были переданы Макклою. Насчет того, когда публиковать эту прокламацию, было высказано три точки зрения: как можно скорее; в момент вступления в войну СССР; или в зависимости от времени начала военной операции против Японии. В вопросе наказания военных преступников подкомитет рекомендовал правительству Соединенных Штатов не совершать действий, которые «привели бы к озлоблению» японцев, в результате чего они стали бы «воспринимать своими врагами скорее американцев, чем, например, русских». Члены подкомитета сознавали, что после вступления в войну Советского Союза между США и СССР неминуемо начнется борьба за сердца и умы японцев[172].

Второе заседание подкомитета состоялось в кабинете Макклоя утром 28 июня. На этот раз вариант Стимсона был атакован с неожиданной стороны. Думэн из Госдепа возражал против включения в текст прокламации пункта о сохранении императорского строя на том основании, что это не будет поддержано американским общественным мнением. Непонятно, почему Думэн высказал такое возражение; вполне возможно, что они с Грю, столкнувшись с сильной оппозицией внутри Государственного департамента и видя, что опросы общественного мнения показывают непопулярность такой уступки, решили слегка сдать назад и предложить перенести решение о судьбе монархии на более поздний срок. Однако Стимсон никак не мог согласиться с такой позицией. Как писал Линкольн, «Стимсон пытался найти условия, которые были бы приемлемыми для Японии и все еще удовлетворительными для нас, в то время как Думэн, судя по всему, настолько слабо верил в готовность японцев согласиться с этими требованиями, что пытался добиться только одного: чтобы эти условия не вызвали критики в США»[173]. Позиции Стимсона и Грю развернулись на 180 градусов, и теперь уже Стимсон возглавил движение за пересмотр требования о безоговорочной капитуляции.

Перебрав несколько вариантов, ОУ пришло к выводу, что выдвигать ультиматум будет лучше всего сразу после вступления в войну Советского Союза. В их отчете было сказано: «Если это случится между 15 августа и 1 сентября и если капитуляция будет признана, военное положение союзников позволит им извлечь наибольшую выгоду из этой ситуации». ОУ предвидело, что Трумэн договорится со Сталиным о дате вступления русских в войну, и тогда дата предъявления ультиматума придется «либо на конец августа, либо на начало сентября»[174]. Что любопытно, эти временные рамки идеально совпадали и с планами самого Сталина.

29 июня Макклой прислал Стимсону краткий вариант прокламации от имени глав государств, составленный, вероятно, в Оперативном управлении; текст, предложенный Госдепом, был проигнорирован. К документу Макклой приложил записку о том, когда лучше всего предъявлять этот ультиматум, высказав в ней несколько важных соображений: «Вам должно понравиться, что здесь нет никакой привязки к S-1, но поскольку в этом документе обсуждаются другие факторы, влияющие на это решение, я считаю, что сюда можно легко добавить и пункт об S-1»[175]. В глазах Макклоя и Стимсона атомная бомба была не оружием для того, чтобы воспрепятствовать вступлению Советского Союза в войну с Японией, а средством, которое вместе с советским вмешательством должно было убедить японцев прекратить сопротивление.

В письме Макклоя к Стимсону также шла речь о том, каким способом предъявить этот ультиматум японцам. Макклой писал, что и Госдеп, и он единодушны в том, что «это должно быть сделано не по дипломатическим каналам, а в форме декларации со всей сопутствующей этому пропагандой». Насчет того, делать ли это заявление в одностороннем порядке или совместно с другими странами, Макклой выступал за то, чтобы к этой декларации присоединились США, Великобритания и Китай, а также русские, если они «на тот момент станут воюющей стороной или будут близки к этому». По поводу статуса императора Макклой писал:

Полковник Чарльз Боунстил из ОУ написал свой вариант прокламации, который он принес Макклою утром 29 июня. Тогда Макклой провел третье заседание подкомитета, и черновик Боунстила получил существенную поддержку со стороны Госдепа и Военно-морского министерства. 1 июля Макклой лично доставил этот документ Стимсону в его дом на Лонг-Айленде. Военному министру в целом понравился этот вариант, но он внес в него несколько поправок. Впоследствии Боунстил писал о том, что двигало им, когда он работал над этим документом: «Миллиону американских солдат плевать на то, останется ли на своем троне император, если им не придется штурмовать япошек на их родных островах, где они глубоко засели в пещерах». По словам Боунстила, точка зрения Госдепа, что общественное мнение не потерпит отказа от безоговорочной капитуляции, было «сильно преувеличенной и неверной оценкой того, что подумают американцы на этот счет»[177].

Дискуссии, происходившие на заседаниях подкомитета с 27 по 29 июня, открывают для нас некоторые любопытные факты. Во-первых, противостояние между различными группами в высших политических кругах США было куда более сложным и неочевидным, чем считалось ранее[178]. Думэн, самый преданный сторонник Грю, не выступил за сохранение монархии. На самом деле его больше волновало то, как отнесется американское общественное мнение к пересмотру требования о безоговорочной капитуляции. Военное министерство настаивало на формулировке «безоговорочная капитуляция», но предлагало отредактировать это требование таким образом, чтобы оно включало в себя условия, более приемлемые для японцев. Кроме того, все по-разному представляли себе позицию простых американцев. Если Думэн и Грю испытывали тревогу в связи с яростными анти-императорскими настроениями, охватившими Америку в тот период, то военное командование куда больше заботило то, что американцы устали от войны и рано или поздно потребуют как можно скорее вернуть своих мальчиков домой. Оно сознавало непостоянство общественного мнения, которое могло быстро перемениться, как только первые американские солдаты будут убиты при высадке на внутренние острова Японии, притом что существовала возможность завершения этой войны.

Важно еще раз подчеркнуть, что при составлении этой прокламации главная цель ее авторов заключалась в том, чтобы убедить японцев капитулировать. Отношение к роли Советского Союза было противоречивым. С одной стороны, вступление СССР в войну грозило США негативными последствиями, с другой – это приближало желанный для Вашингтона момент капитуляции. Тогда военное командование США считало, что участие Советского Союза в войне является необходимым и важным фактором для принуждения Японии к капитуляции. Поэтому оптимальным временем для предъявления ультиматума стал бы день вступления СССР в Тихоокеанскую войну, который, по оценке ОУ, должен был прийтись где-то на середину августа. Именно поэтому первоначальная прокламация должна была быть опубликована от имени США, Великобритании, Китая и Советского Союза.