– А ты не думаешь, что он может отыграться на отце Эмиле?

– Нет. Справившись с гневом, он сделает все так, будто это была его собственная идея. И все в Пальмерине узнают, что он самый крупный и щедрый благотворитель сиротского приюта.

Лина скривила лицо.

– Звучит уже не так приятно.

Кто-то расставил вдоль стены пустые ящики – от пола до потолка. Еще утром их здесь не было.

Лина проследила за его взглядом.

– Скоро будет массовый исход. Мы возвращаемся домой.

– Когда? – Он ощутил непривычный укол в сердце от мысли о ее отъезде.

– Через три-четыре дня. Бедный мастер Джакомель снова получит весь свой донжон обратно.

Кас не ответил. Он присел на корточки и поднял ближайший к нему лист.

– Десять отрезов красной шерсти на костюм для путешествий, – прочитал он, чтобы разглядеть буквы за густым пятном от томатов. – Десять отрезов бархата на платье для охоты. Двадцать четыре пуговицы, серебряные с позолотой и эмалью… – Он проглядел другие страницы. – Это все одежда.

– Да, для Джехан. Фаустина говорила, что все это заняло трюмы целого корабля. – Лина перевернула страницы. – Все было утрачено.

– Как такое возможно? – удивился Кас.

– Все было уложено в кареты. А те пришлось бросить. – Лина отодвинула от пара слипшиеся страницы и попыталась их разделить. Но у нее не получилось. – Ох, дедушка, – произнесла она и снова подняла листы над паром.

Кас всмотрелся в другой лист.

– Ракематиз. – Он поднял взгляд. – Это же какая-то ткань, да?

– Да. Очень толстый шелк. Дорогой.

Он зачитал вслух:

– Четыреста шестьдесят восемь футов кремового ракематиза, расшитого золотом, с рисунком в виде звезд, полумесяцев и бриллиантов на свадебное платье. – Кас присвистнул.

– Как тоскливо. – Лина покачала головой. – Джехан одолжила для свадьбы одно из моих платьев. Шить было некогда. Это было мое лучшее платье, но… – Она приподняла плечо. – Это была не та свадьба, о которой все мечтают.