Священник назвал сумму. Кас попросил проходившего мимо слугу принести ему пергамент, чернила и воск. Не обращая внимания на озадаченные взгляды от тех, кто сидел рядом, он отодвинул в сторону тарелки и миски и написал письмо мастеру Димасу. Он упомянул пастыря, сиротский приют и очень точную сумму, пожертвование которой торговец рисом должен рассмотреть до конца этой недели. Когда чернила высохли, Кас одолжил у брата перстень-печатку, чтобы скрепить пергамент восковой печатью. Его собственный перстень у него отобрали, когда он попал в плен. Кас передал письмо отцу Эмилю с указаниями, как найти дом торговца рисом. Мастер Димас как раз искал возможность стать патроном какого-нибудь благотворительного учреждения, как слышал Кас. Сиротский приют идеально ему подойдет.

Лина засмеялась.

Вентиллас лишь наблюдал. После того как ошеломленный и обрадованный священник поблагодарил Каса, брат сказал:

– Мне нужно поговорить с мастером Димасом насчет чердака?

Кас ответил:

– Думаю, это письмо решит все вопросы.

Вентиллас помолчал.

– Я не буду спрашивать.

– Лучше не надо. – Опустив голову, Кас принялся за свой заварной крем. Теплый вес, опустившийся ему на ботинки, сообщил ему о том, что под столом рысь.

Королева Джехан произнесла:

– Я думаю, что вы овечка в волчьей шкуре, милорд Кассиапеус. Как бы вы ни старались это скрыть.

Кас повернул к ней голову, нахмурившись.

Король Райан отметил:

– Да. Милый и пушистый, таков наш Кассиа.

Отец Эмиль слушал их с озадаченным выражением лица. Королева Джехан лишь едва заметно улыбнулась и потыкала вилкой инжир. Кас вернулся к своему десерту. Сумма в письме была намного больше, чем мастер Димас украл у Изаро. Это было вымогательство. Но Кас не позволил себе об этом думать. Цена за его молчание была высока.

Кас нашел Лину на кухне, у очага, размахивающей листами пергамента над кипящим котлом. Кроме нее здесь была только помощница Кухарки, замешивавшая тесто в дальнем конце комнаты. И маленький сын Кухарки. Дух лежал в углу, свернувшись калачиком и обнимая рысь. Оба, казалось, крепко спали. Кас спросил себя, чувствует ли мальчик тепло живого существа или же дело было просто в воспоминании об успокаивающих объятиях с животным?

Кас подошел к Лине, все еще одетой в небесно-голубое бархатное платье для ужина. Шесть сморщенных листов пергамента были разложены на полу для сушки.

– Сработало, – произнес он.

– Частично. Последние два упрямятся. – Лина переворачивала листы каждые несколько секунд, чтобы ровно распределить пар. Вторая ее рука лежала на бедре. – И каково это – платить за новый сиротский приют чужим золотом? – Боковым зрением она уловила его улыбку. Девушка рассмеялась. – Этот человек тебя возненавидит, если уже не ненавидит.

– Я переживу.