Кас прижался лицом к шее кобылы, услышал ее ржание в ответ. Она была ему хорошим другом.

– Прощай. – Он протянул поводья парню. – Это для твоей леди. Передай ей…

Конюший взял поводья и улыбнулся лошади. Он ждал.

– Передай ей, что я сказал «спасибо». Передай, что я сказал «прощайте».

– Вы оставите свое имя, сэр?

Кас назвал свое имя, дав мальчику серебряного горностая, – тот широко заулыбался с восторгом и изумлением. Съежившись от холода, Кас пешком пошел во дворец.

В конюшнях дворца его кольцо обеспечило ему статного гнедого жеребца с отливающими боками и спокойным темпераментом. Кортеж уже начал выезжать – обоз из карет и стражников был намного меньше, чем тот, что выехал из Пальмерина. Карета королевы была ближе к концу – она еще не сдвинулась с места. Кас подъехал к ней и заглянул в окно.

Она была одна. В синем платье. Ее профиль напоминал глубоко задумавшегося человека, вполне вероятно, самого печального из всех, кого он когда-либо видел, если не считать его самого.

– Ваше величество, – поздоровался Кас.

Она сразу же вскинула голову. Все признаки несчастья исчезли – их сменило удивление.

– Что вы здесь делаете?

– Еду на юг. По крайней мере, я так слышал.

Королева оглядела его костюм для путешествий, лошадь, кольцо, что провозглашало его защитником королевы.

– Нет. Для меня это не путешествие на какое-то время, лорд Кассиапеус. Это изгнание.

– Я знаю, ваше величество.

Они посмотрели друг на друга – посмотрели по-настоящему, впервые с тех пор, как он раскрыл ее тайну и попрощался со своим братом на пять долгих лет. Королева первой опустила глаза.

– Вам следует отправиться домой.

Кас ничего другого и не хотел. Кольца на его руке были тяжелы.

– Я поеду, если вы так пожелаете. Но я уже пообещал королю, что буду здесь.

Она взглянула мимо Каса на окна дворца в поисках человека, которого там не было.