Аналитики из американского Управления стратегических служб[104] усматривали возможность социалистической перспективы для Болгарии. В докладах УСС содержались критические оценки болгарского правительства и политических партий. В отличие от них, компартия Болгарии имеет достаточно сил, чтобы с помощью левых земледельцев и части армии успешно организовать восстание при весьма ожидаемом вступлении в страну союзников или русских войск, считали аналитики. Партия имеет тайных агентов в правительстве и государственных учреждениях, а также во всех городах и сёлах. В условиях подполья коммунисты сохранили единство, дисциплину, организованность и фанатичный энтузиазм. Инструкции и директивы из Москвы, в частности от Георгия Димитрова, который невероятно уважаем и любим, исполняются до последней буквы, особенно после русских побед на Восточном фронте. Об усилении «русского влияния» писала и английская «Таймс», одновременно подчеркивая, что партия коммунистов превратилась в самую мощную политическую силу в стране{265}.
Летом 1944 года Болгария оказалась в полном смысле слова между молотом и наковальней. Советское правительство направляло одну задругой угрожающие ноты; Черчилль заявил, что у Болгарии «осталось совсем мало времени», чтобы избежать новой национальной катастрофы; германский посол Бекерле настойчиво убеждал правящие круги Болгарии оказать сопротивление Красной армии.
В конце августа маршал Г. К. Жуков получил особое задание Ставки Верховного главнокомандования — вылететь в штаб 3-го Украинского фронта, чтобы подготовить фронт к войне с Болгарией. В мемуарах «Воспоминания и размышления» Жуков рассказывает, что Сталин посоветовал ему перед вылетом «обязательно встретиться с Георгием Димитровым, чтобы лучше ознакомиться с общественно-политической обстановкой в Болгарии, деятельностью Болгарской рабочей партии и вооружёнными действиями антифашистских сил болгарского народа». По словам маршала, Димитров заверил его, что войны наверняка не будет — правительственные войска вряд ли рискнут вступить в бой с Красной армией, а население встретит её хлебом-солью. Когда и где произошла эта встреча, неизвестно. В дневнике Димитрова о ней нет упоминания.
В директиве Загранбюро БРП за подписью Димитрова, отправленной в штаб партизанских войск 27 августа, говорилось: «Болгарский народ и его вооружённые силы должны решительно перейти на сторону Красной армии — освободительницы Болгарии от немецкого ига и вместе с ней очистить болгарскую землю от германских разбойников и их подлых пособников»{266}. Три ночи подряд советские ЛИ-2 сбрасывали на грузовых парашютах вооружение для партизан в районе Добро-Поле. Там заканчивалось формирование Первой Софийской партизанской дивизии, которой предстояло совершить марш на болгарскую столицу и принять участие в восстании.
Спешно образованный 2 сентября новый кабинет министров во главе с Константином Муравиевым попытался разрешить политический кризис путём привлечения Отечественного фронта к управлению страной, но это ему не удалось: ОФ не отступал от намерения образовать самостоятельное правительство. В письме Сталину и Молотову от 4 сентября Димитров сообщил о явной непригодности кабинета Муравиева для проведения «решительной политики активного сотрудничества Болгарии с союзниками против немцев, для подавления сопротивления пронемецких и фашистских сил в стране… Его политика неизбежно будет половинчатой»{267}. Объявив полный и бесповоротный нейтралитет Болгарии, премьер питал безосновательные надежды на сепаратный мир с Англией и США, однако его правительство не имело поддержки ни за рубежом, ни внутри страны, где стремительно росли радикальные настроения в связи с успехами Красной армии.
Пятого сентября правительство Муравиева решило начать войну с Германией, однако военный министр Иван Маринов заявил, что объявить об этом можно будет через трое суток, чтобы спасти от ареста немцами штаб болгарских оккупационных войск в Македонии. Политика постоянных затяжек и выжиданий сыграла злую шутку: в тот же день СССР разорвал дипломатические отношения с Болгарией и объявил, что находится с ней в состоянии войны. Московское радио сообщило новость в 9 часов вечера. К тому времени Димитров, извещённый об этом Молотовым заранее, уже провёл заседание Загранбюро, где были рассмотрены его статья для радио «Христо Ботев» и директивы для ЦК БРП.
В мемуарах маршала Жукова говорится, что приказ Ставки Верховного Главнокомандования о начале военных действий командование 3-го Украинского фронта получило 6 сентября. «Утром 8 сентября всё было готово, чтобы открыть огонь, — пишет далее Жуков, — но мы со своих наблюдательных пунктов не видели целей, по которым надо было вести этот огонь. <…> Маршал Ф. И. Толбухин приказал войскам двинуть вперёд передовые отряды. Не прошло и получаса, как командующий 57-й армией доложил, что одна из пехотных дивизий болгарской армии, построившись у дороги, встретила наши части с развёрнутыми красными знамёнами и торжественной музыкой. Через некоторое время такие же события произошли и на других направлениях. Командармы доложили, что идёт стихийное братание советских воинов с болгарским народом». Выслушав доклад Жукова, Сталин распорядился: «Всё оружие болгарских войск оставьте при них, пусть они занимаются своими обычными делами и ждут приказа своего правительства»{268}.
Воспоминания маршала об этих днях подтверждаются сведениями болгарского генерала Янчулева: «Повсюду русские войска держались очень корректно с армией и не приступили к её разоружению». Действительно, отданный маршалом Толбухиным перед началом наступления приказ полностью разоружить все болгарские войска в полосе действий Красной армии и оставить пленённые части под охраной в казармах не имел шансов быть выполненным по причине стремительно меняющейся ситуации. По имеющимся данным, успели арестовать только офицеров и моряков военного флота. Столкновений с немецкими воинскими частями не произошло: они спешно покинули Болгарию и отступили на новый рубеж обороны, формируемый на территории Югославии и Греции.
Обращает на себя внимание пауза между приказом 3-му Украинскому фронту начать боевые действия, полученным 6 сентября, и реальным началом наступления утром 8 сентября. Именно в эти дни комитеты Отечественного фронта и части НОПА начали брать власть в сёлах и городах страны. К 8 сентября под контроль революционных сил перешли 20 городов, в том числе Варна, Бургас, Силистра, Пловдив, Габрово.
В сообщении ЦК, посланном Димитрову 7 сентября, говорилось:
«В стране продолжаются массовые забастовки и демонстрации. В Софии поднялись на борьбу все предприятия, в том числе трамвайный парк, железнодорожники, рабочие шахты Перник и табачники Пловдива.
Повстанцы действуют и устанавливают власть Отечественного фронта.
Муравиев стрелял в демонстрантов. В Софии убито 6 человек, в Пернике 3 и т. д.
С 8-го на 9-е — общий штурм за власть. Будут участвовать и войсковые части»{269}.
К Отечественному фронту присоединились воинские части в Софии, Плевене, Пловдиве и в других городах, что явилось результатом многолетней работы БРП в армии и сближения коммунистов с антифашистски настроенными офицерами.
В ночь с 8-го на 9-е сентября армейские подразделения при участии партизанских отрядов заняли Военное министерство, Министерство внутренних дел, почту, телеграф, радиостанцию и другие важнейшие пункты столицы. Была разоружена столичная полиция. В здании Военного министерства состоялось первое заседание нового правительства Болгарии. В 6 часов утра избранный премьер-министром лидер «Звена» Кимон Георгиев объявил по радио, что народное восстание победило и к власти пришло правительство Отечественного фронта. Первыми правительственными указами было распущено Народное собрание, отстранён от власти кабинет Муравиева, регенты малолетнего царя Симеона освобождены от своих обязанностей и назначен новый регентский совет в составе трёх человек, в числе которых был коммунист Тодор Павлов.
К 21 часу 9 сентября советские войска вышли на линию Русе — Тырговиште — Карнобат — Бургас и остановились в назначенных районах, отстоящих к востоку и северо-востоку от Софии на 350–400 километров. Черноморский флот блокировал порты Варну и Бургас и высадил десанты.
Премьер-министр отправил делегацию в штаб 3-го Украинского фронта. Делегаты сообщили советскому командованию, что правительство Отечественного фронта объявило войну Германии и просит о заключении перемирия с СССР. Советское правительство приняло на рассмотрение просьбу о перемирии. Однако ещё до принятия официального решения Военный совет 3-го Украинского фронта направил командующим армиями и командирам корпусов приказ о прекращении с 22.00 военных действий в Болгарии.
Впрочем, «ограниченному контингенту» Красной армии понадобилось всё-таки провести одну силовую операцию… против болгарских партизан. Это случилось в Варне, где на огромном митинге местные коммунисты провозгласили победу советской власти, а вошедший в город партизанский отряд арестовал всю городскую управу. Командиру части пришлось вмешаться в ситуацию: он отдал приказ разоружить партизан и освободить из-под стражи градоначальника и его помощников. Димитров сделал строгий выговор ЦК за этот случай и предупредил: «Советы нигде не создавайте, полицию не разоружайте. Строго придерживайтесь демократических позиций»{270}.
Десятого сентября Информационное бюро Наркомата иностранных дел СССР сообщило, что, поскольку болгарское правительство порвало отношения с Германией и объявило ей войну, Советское правительство совместно с правительствами Великобритании и США приступило к выработке условий перемирия с Болгарией. Беспрецедентная и действительно «символическая» война, фактически длившаяся двое суток, кончилась.