Посредством закона и остальных приемов легизма умный правитель заставляет свой народ поступать надлежащим образом; для него ничего не значит, говорит Хань Фэй, произвольная добродетель индивидуумов, которая представляется случайной и одномоментной. Да и сам такой правитель не поступает тем манером, который ученые называют «добродетельным», проявляя доброту к народу и помогая ему во время невзгод. Помощь нищим через предоставление им средств, выделенных из средств, собранных с богатых людей, просто означает ограбление производственных предприятий и касс взаимопомощи, а также поощрение расточительности и безделья. Хань Фэй сообщает: «У строгого хозяина дома не может быть непослушных рабов, но безумно любящая свое чадо мать однозначно вырастит испорченного сына. Отсюда я знаю, что только внушающая страх власть способна подавить насилие, в то время как добротой и великодушием нельзя сдержать потенциальных мятежников. Совершенномудрый правитель государства не доверяет людям совершение добра самостоятельно; зато лишает их возможности поступать неправильно. Во всем государстве не найти десять мужчин, которым можно доверить сотворение блага самостоятельно, но если лишить народ возможности поступать неправильно, тогда во всем государстве тем не менее можно поддерживать должный порядок. Правитель должен заботиться о судьбе большинства народа, а не отдельных его представителей. Таким способом он занимается не учетом достоинств, а заботится о выполнении закона».

Поэтому можно назвать большим заблуждением сравнение правителя с отцом; правитель не чувствует (или, во всяком случае, не должен чувствовать) привязанность к своему народу. Легенда посвящена вану царства Цинь, который, восстанавливаясь от недуга, услышал, что кое-кто из его подданных ради его выздоровления принесли в жертву вола. Впоследствии он наказал этих подданных, потому что любовь между правителем и подданным портит правительство, и ее требуется душить в зародыше.

Не позволительно правителю и увлекаться какой-либо неумной симпатией даже к своим самым близким сановникам. Чем толковее они кажутся на своем месте, тем скорее они соберутся его умертвить. Им следует создать все условия для исполнения своих обязанностей, предоставить высокий статус и щедрый оклад, но никакой власти или влияния им делегировать никак нельзя. Причем правителю не следует чересчур прислушиваться к их советам. Нельзя назначать министрами слишком умных подданных, иначе они начнут обманывать правителя; нельзя назначать на государственные посты людей безупречных, так как безупречностью отличаются, как правило, мужчины недалекие. На государственную службу совсем не обязательно подбирать мужей добродетельных и прямолинейных; в любом случае для комплектования государственного аппарата таких людей все равно не хватит. Если правитель тупо введет общее для всех подданных право и своей мощью вызовет у своих чиновников благоговейный страх, тогда они не посмеют плутовать, как бы им этого ни хотелось.

Хань Фэй утверждал в государстве примат власти, то есть силы. Его заботило обогащение правителя и укрепление его власти на случай войны. Составители «Книги правителя области Шан» сетовали на то, что война народу по душе как-то не пришлась, но они же предложили действенное средство для изменения настроений в народе: сделать повседневную жизнь народа настолько трудной, чтобы он обрадовался войне как избавлению от бытовых тягот. Если пристальнее вглядеться в историю, то обнаружится, что война часто шла рука об руку с тоталитаризмом, и случайным такое совпадение назвать не поворачивается язык. Внешне все представляется так, будто расцвет тоталитаризма наступает во время войны и в условиях угрозы ее развязывания. Если угрозы войны не просматривается, правители тоталитарных государств зачастую создают ее искусственно, просто ради оправдания своего собственного существования.

В царстве Цинь после того, как Ли Сы довел Хань Фэя до смерти, он же позаботился о постоянном применении воззрений своего бывшего однокашника в политике государства. Мощь царства Цинь давно уже укреплялась, и правители остальных царств Китая наблюдали за его возвышением со смешанным чувством восхищения и ужаса. Наступило время череды событий, напоминающих о европейском XII веке, когда правители соседних царств заключили союз, устоявший относительно надежно на протяжении некоторого периода, правителю Цинь удалось его развалить с помощью разнообразных ухищрений.

В «Исторических записках» говорится, что правитель Цинь послушал совета Ли Сы и «скрытно отправил своих лазутчиков, щедро снабженных золотыми и ювелирными изделиями, предназначавшимися для подкупа феодалов, чтобы они перешли на сторону Цинь. Таким манером они приобрели лояльность всех правителей и сановников, склонных к измене за деньги. Тех, кого не удалось откровенно подкупить, сразил меч наемных убийц. Так лазутчикам удалось внести раскол между правителями и их подданными. После того как его заговорщики выполнили свое задание, циньский царь послал своих вышколенных полководцев на сбор созревшего урожая».

Правителю Цинь достался контроль над Китаем после череды завоевательных походов, представляющихся весьма кровопролитными даже по современным европейским меркам. В одном случае, если верить автору «Ши цзи», полководцы войска циней приказали перебить всех до одного сдавшихся солдат противника, которых насчитывалось 400 тысяч человек. Понятно, что число жертв той мясорубки баснословно завышено; но, насколько его ни дели, оно все равно остается пугающе большим. Объединение Китая происходило с огромными людскими потерями, но наконец-то в 221 году до н. э. Поднебесная сдалась на милость правителя царства Цинь, присвоившего себе титул императора.

Народ всего Китая вздохнул с великим облегчением. Спустя многие столетия единственный сильный правитель взял власть над всем Китаем, и на всей его территории воцарился мир и покой. Император взял себе незатейливый титул «Первый Император» (И Чжэн) и распорядился, чтобы его потомков называли «Вторым Императором», «Третьим Императором» и так далее до бесконечности. Он в соответствии с собственным предписанием заложил начало всех начал.

Со своим главным министром легистом по имени Ли Сы он собрался сотворить дивный новый мир, свободный от прецедента. Историки нам сообщают о том, что «законы и прочие нормативные акты привели к единообразию, стандартизировали таблицы мер и весов, единообразной сделали колею повозок и ввели единое написание иероглифов». Чтобы покой в Поднебесной никто не мог нарушить, у народа всей империи отобрали боевое оружие. 120 тысяч богатых и влиятельных семей переселили жить по соседству со столицей, где легче было предотвратить возможные неприятности, которые они могли бы устроить. Вместо прежней феодальной системы Китай поделили на несколько административных районов, во главе которых поставили одного из сановников императора, и вот так появилось централизованное управление страной.

Такого рода изменения нельзя было осуществить мгновенно без легистской системы деспотического управления, и суровые наказания обрушились на тех, кто пытался противиться декретам правителя или нарушал законы. Правительство поступало жестко, зато оно справилось с поставленными перед ним задачами. Однако следует обратить внимание как минимум на две главные трудности.

Тоталитарные государства обычно страдают от того, что в условиях, когда полная свобода действий принадлежит одному только диктатору и никому больше, все дела приходится откладывать до принятия им своего решения. Первый Император каждый день трудился допоздна, но едва успевал просмотреть все документы, требовавшие его личного внимания. Он скончался в возрасте 50 лет, можно предположить, от смертельного переутомления государственными делами.

Кроме того, далеко не все по достоинству оценили преимущества нового политического порядка. Многие ученые, специализировавшиеся на изучении прошлого Поднебесной, неодобрительно взирали на отказ от всех исторических прецедентов. Кое-кого из них поубивали просто как подозреваемых в критике лично Первого Императора Поднебесной. Кое-кто на самом деле высказывал недовольство существовавшими при них порядками, поэтому Ли Сы обвинил их в «распространении сомнений и недовольства в среде народа». Поступило распоряжение все книги, находившиеся в публичном обращении, кроме трудов по медицине, ворожбе и земледелию, незамедлительно сжечь, а всех персон, посмевших приводить высказывания из конфуцианской классики в подтверждение аргументов против властей, подвергать смертной казни.

Введение новых наказаний не всегда приносило эффект, на который рассчитывали предлагавшие их легисты. Совсем легко было приобрести склонность к смертным приговорам, начав с единичных случаев, продиктованных самыми благородными намерениями. Так как принципами легистов никакого милосердия не предусматривалось даже в случаях оправдывающих обстоятельств, все преступники, кому это удавалось, совершенно естественно бежали в неприступные горы. К ним присоединялись те, кто не горел желанием жить под властью тоталитарной диктатуры, а также обладал мужеством, необходимым для того, чтобы скрываться в дебрях. Так появилось множество шаек мужчин, оказавшихся на положении уголовников, причем сбивавшихся в очень крупные мятежные отряды разбойников. Несмотря на великое возмущение Первого Императора, его войска недостаточно преуспели в преследовании таких неуловимых противников его режима.

Спустя 11 лет после объединения китайского мира Первый Император скончался с посмертным присвоением титула Цинь Шихуанди. Ли Сы с одним евнухом замыслил покончить со старшим сыном Первого Императора (склонявшимся к школе конфуцианцев) и вместо него возвести на престол легко управляемого императора. Еще через два года этот евнух подстроил дело так, чтобы Ли Сы казнили. Тем временем династия, провозглашенная вроде бы на десять тысяч поколений, разваливалась как карточный домик. Некий селянин поднял знамя серьезного восстания. Тут же под его знамя стали собираться конфуцианцы, монеты и мужчины самых разных воззрений, ненавидевшие клан Цинь. Через несколько месяцев предводителя мятежников убили; вместе с ним погиб прямой наследник Конфуция в восьмом поколении, которого держали его ближайшим советником. Но сам мятеж продолжался и охватывал новые территории, как пожар в сухой степи.

К 207 году до н. э. династия Цинь осталась в памяти китайцев не больше чем пережитое проклятие. Сын селянина, ставшего преступником, когда неумышленно нарушил один из циньских законов, впоследствии возглавивший один из отрядов мятежников, организовавших государственный переворот, основал династию Хань. Легизм как признанная философия Китайского государства приказал долго жить.