Строительство дворца в Париже
С 1295 года его визиты стали более редкими, и это объяснялось не только отсутствием у него вкуса к большому городу. Начиная с 1296 года, в Пале-Рояле на Иль-де-ла-Сите велись работы, которые продолжались не менее семнадцати лет, до конца царствования. Это был единственный крупный монументальный проект, осуществленный королем. Собирался ли он всерьез жить там, если бы прожил дольше? Мы не знаем. Факт остается фактом: это была работа исключительного масштаба. Речь шла не только о расширении и украшении жилища короля, но и об объединении в комплекс впечатляющих зданий административных, судебных и финансовых служб в своего рода большой административный город, резиденцию королевской власти, соизмеримую с властью Капетингов.
Филипп унаследовал на западной оконечности Иль-де-ла-Сите разнородную и тесную группу зданий вокруг Сент-Шапель, датируемых, в основном, серединой XIII века. В первую очередь необходимо было увеличить площадь, а это можно было сделать только за счет экспроприации земельных участков у буржуа, ремесленников и купцов, чьи дома теснились вдоль восточной стены. Даже герцогу Бретани пришлось отказаться от дома, которым он владел в этом районе. Поэтому с 1296 года была построена новая стена вдоль улицы Барильери и улицы Сен-Бартелеми. Эту стену прорезали двое ворот: Гранд-Порте и Порт Сен-Мишель, а по бокам, внутри ограды, располагались Шамбре дю Трезор, Отель дю Трезор и дома для придворных. В северной части, вдоль Сены, в 1300 году начали строить грандиозную группу зданий, посвященных отправлению правосудия. Шедевром стал Большой зал — огромный прямоугольник размером 70 на 27 метров, разделенный на два нефа рядом стройных колонн и покрытый двумя панельными каркасами. Между колоннами стояли статуи всех королей Франции, вплоть до Филиппа Красивого. В западном конце находится мраморный стол, с которого делались публичные объявления. Два огромных камина должны были согревать это гигантское помещение, которым посетители будут любоваться вплоть до его уничтожения пожаром в 1617 году. Современный зал Консьержери, который был лишь цокольным этажом, дает представление о размерах памятника.
К северу от главного зала, вокруг внутреннего двора, были построены здания для отправления правосудия, в которых размещались Палата следственного дознания, секретариат уголовного суда и Палата по уголовным делам; северный фронтон фланкировали две башни, сохранившиеся до наших дней, башня Сезара и башня Тур д"Аржан. Рядом находилась резиденция консьержа — офицера, который охранял дворец в отсутствие короля, что бывало почти всегда. Он отвечал за мелкое и среднее правосудие в стенах дворца, а также за охрану заключенных. К западу от Сент-Шапель находилась Счетная палата и Монетный двор. Хозяйственные службы, погреба, кухня и трапезная на 600 мест располагались в северо-восточном углу, где в середине XIV века была построена квадратная башня, оснащенная часами в 1371 году.
Галерея Мерсье, примыкавшая к большому залу с южной стороны, представляла собой церемониальное помещение, в которое можно было попасть по Большой лестнице, состоящей из трех прямых лестничных маршей, ведущих к площадке и большому порталу, у камина которого была установлена статуя короля, справа от которой стоял его сын Людовик, а слева — Ангерран де Мариньи. Но в 1300 году был заложен только фундамент, а эти скульптуры были установлены только в конце царствования Филиппа.
Резиденция короля также была расширена и украшена Филиппом, но неизвестно, жил ли он там до своей смерти. Здесь была его часовня, общественная приемная, большая башня и "зеленая комната", названная так из-за цвета ее отделки. Напротив резиденции, на западе, располагался королевский сад, занимавший всю оконечность острова, в конце которого находился Верхний зал, примерно там, где сегодня стоит статуя Генриха IV. По обе стороны берега располагались островки Иль-о-Ваш и Иль-о-Жуиф (Еврейский остров), где иногда проводились казни. В королевском саду Филипп IV иногда собирал толпу парижан, во время большого конфликта с Папой и дела тамплиеров, чтобы узнать их мнение или, скорее, объявить и мотивировать свои решения.
В центре находилась готическая капелла Сент-Шапель, которая возвышается над всем зданием своими крючковатыми пинаклями, великолепным реликварием из цветного стекла, в котором хранятся предполагаемые части тернового венца и креста Иисуса, а также череп Людовика Святого. К капелле примыкали канцелярия, архивы и помещение для аудиенций короля. Дворец был построен из дорогих строительных материалов из Рейнской области, Голландии, Дании и Фрисландии. Большая лестница была выполнена из мрамора, а для создания фресок в главных залах были привлечены лучшие художники, включая Эврара Орлеанского.
После завершения строительства дворец, сердце власти и управления, воплощение капетингской централизации, дом для нескольких сотен чиновников и слуг, должен был выглядеть великолепно. Жан де Жандун так описал его в 1328 году: "Его неприступные стены создают между собой достаточно обширное пространство, чтобы вместить несметное количество людей. Из чести и ради их славной памяти в этом месте собраны статуи всех королей Франции, занимавших трон до сегодняшнего дня… Дворец короля чудесно приспособлен для активной, эффективной и полной заботы о благоразумии наших королей". А почти столетие спустя (около 1415 года) миниатюры из
Но в 1300 году дворец был лишь обширной строительной площадкой, и во время своих кратких визитов в Париж король мог остановиться в нескольких шагах от него, в старой крепости Лувр времен Филиппа Августа, где он провел часть своей юности. В той же мере, в какой дворец на острове Сите обращен в будущее, с его прекрасными зданиями в стиле поздней готики, предназначенными для выполнения гражданских и религиозных функций, не имеющим большого военного значения, Лувр же 1300 года обращен в прошлое, строгое и массивное сооружение, имеющее, по сути, военное назначение, мрачная и зловещая крепость, состоящая из огромного цилиндрического донжона высотой 30 метров, со стенами толщиной четыре метра и узкими оконными проемами, и стены 78 метров на 72 метра, укрепленной десятью выступающими башнями и окруженной рвами с водой. Лувр, конечно, был безопасен, и королевские сокровища, которые обычно хранились в Тампле, некоторое время хранились там, но комфорт оставлял желать лучшего, и все это было довольно неприятно. Именно перестройка предпринятая Карлом V в 1370-х годах придала Лувру элегантный вид, который можно увидеть на миниатюре "Октябрь" в
Неоднозначная оценка первой половины царствования: король царствует, но не правит?
И именно с этой точки зрения, какова была ситуация в 1300 году? Это подходящее время для первоначальной оценки, поскольку эта дата приходится точно на середину царствования: 1285–1314 гг. Филипп одной ногой стоял в тринадцатом веке, а другой — в четырнадцатом, и во многих отношениях он олицетворял переход от классического Средневековья к позднему Средневековью, от феодальной монархии к бюрократической монархии. Именно между 1300 и 1314 годами произошли все великие события царствования, но с 1285 по 1300 год у Филиппа было время отточить механизм правления, проверить его работу и сформировать свой характер, который оставит такой сильный след в монархической и национальной истории.
В 1300 году Филиппу IV было тридцать два года. Самый расцвет жизни и сил. Все его современники, как друзья, так и враги, единодушны по крайней мере в одном: он был красив, что укладывалось в концепцию идеального короля, разработанную в "Зерцалах принцев", поскольку физическая красота считалась отражением прекрасной души. "Этот король был очень красив", — пишет монах из Сен-Дени; хроники говорят о "Филиппе Красивом", и даже епископ Памье Бернар Саиссе, который его сильно недолюбливал, признает это: "Наш король похож на павлина, прекраснейшую из птиц…", хотя его дальнейшие слова были менее лестными. В отсутствие реалистичных портретов мы можем только верить этим рассказам. Стереотипные, идеализированные статуи, как, например, статуя в церкви Майнневиль, в Эвре, которая, как долгое время считалось, изображает Людовика IX, тут не помогут, но созвучие свидетельств довольно убедительно. Последние прямые Капетинги имели репутацию красивых мужчин. В анонимном житии Людовика Святого мы читаем, что "красота его тела была обусловлена гармонией пропорций, голова была круглой, как и подобает вместилищу мудрости, в его спокойном и безмятежном лице было что-то внешне ангельское". Это больше похоже на агиографическая пропаганду, хотя возможно так оно и было. Ведь сын Филиппа IV, Карл IV, также получил прозвище "Красивый". Последние Капетинги унаследовали красоту, так же как Габсбурги унаследовали скошенный подбородок.
Высокий, хорошо сложенный, с гармоничными чертами лица, Филипп IV был внушителен. Он был главой прекрасной семьи, которой гордился и которую везде брал с собой. Его жене, королеве Жанне Наваррской, двадцать семь лет, и она уже родила ему семерых детей. Из трех ее дочерей две умерли, Маргарита (1290–1294) и Бланка (1293); в живых осталась только восьмилетняя Изабелла. С другой стороны, все четыре мальчика выжили и казалось гарантировали надежную династическую преемственность: Людовик (одиннадцать лет), Филипп (семь лет), Карл (шесть лет), Роберт (четыре года).
Все эти дети были пешками на европейской шахматной доске, возможностью заключения брачных союзов, которые расширили бы влияние Капетингов и в конечном итоге присоединили какие-то территории к королевству. Маленькая Изабелла была обещана принцу Уэльскому; по поводу мальчиков еще ничего не было решено. Но были еще братья и сестра короля, прежде всего Карл Валуа, тридцатилетний, овдовевший год назад после смерти Маргариты Анжуйской, который в 1301 году женится на Екатерине де Куртенэ и ее претензиях на Латинскую империю в Константинополе. Как мы уже видели, Карл обладал грубым, жестоким и причудливым характером, но он был любимым братом короля. Другой брат, Людовик д"Эврё, двадцати четырех лет от роду, вдумчивый и способный, являлся лишь единокровным братом, и Филипп, поручая ему важные и деликатные миссии и не испытывал к нему особой привязанности. Супругой Людовика была Маргарита д"Артуа. А еще были две единокровные сестры, которых король также пользовал в своих политических целях, поскольку он только что сделал одну из них, Маргариту, двадцати лет, королевой Англии, а другую, Бланку, шестнадцати лет, отдал в императорскую семью Габсбургов. В декабре 1299 года, во время встречи с Альбрехтом Габсбургом, Бланка была обещана сыну последнего, Рудольфу, а в 1300 году сир Жуанвиль и граф Сансер привезли ее в Гагенау и передали жениху, свадьба состоялась в том же году.
Благодаря этой искусной матримониальной политике Филипп IV в 1300 году оказался в центре обширной семейной сети, которая обеспечила ему многочисленные союзы, и он уже был величайшим королем христианского мира, благодаря успеху своего оружия и своей дипломатии, его коллеги, союзники или соперники, были ослаблены и стеснены внутренними или внешними проблемами: Король Арагона и король Неаполя нейтрализовали друг друга, король римлян имел много проблем с принцами империи, которые в итоге убили его, король Англии завяз в шотландских делах. В течение этого года его главным занятием были изыскания в архивах для составления аргументированной демонстрации вассальной зависимости Шотландии от Англии, чтобы отправить ее Папе, который оспаривал права Эдуарда I на северное королевство. Шотландия все еще находилась в состоянии восстания, и Плантагенету пришлось совершить еще один поход туда в 1301 году. Это не помогло его финансовому положению: с 1297 года в королевство стали поступать фальшивы деньги из Франции, имитирующие английские монеты. В 1298 году дефицит достиг 38.722 фунтов, и итальянские банкиры больше не могли предоставлять займы. Королевская семья подверглась серьезному испытанию: летом 1299 года король задолжал 6.560 фунтов своему кузену Эдмунду Корнуэльскому. В том же году его долг перед банком Фрескобальди во Флоренции составил 30.000 фунтов, и никто не верил, что он будет возвращен. Клиенты Фрескобальди, узнав об этих безнадежных долгах, отозвали свои инвестиции, что поставило заведение под угрозу банкротства. Спини и Балларди ди Лукки, отказались давать королю взаймы, да и сама королевская сокровищница, находившаяся в крипте под домом главы Вестминстерского аббатства, была небезопасна: произошли две попытки ограбления, в 1296 и 1302 годах. Короче говоря, Эдуард I в 1300 году, казалось, уже не мог беспокоить французского короля. Поэтому этот год был относительно спокойным в дипломатическом и военном плане, своего рода пауза в европейских конфликтах, совпавшая с Юбилейным перемирием.
Филипп IV воспользовался этим, чтобы отправиться на охоту, как мы только что видели. Это по-прежнему поднимает вопрос об осуществлении властных полномочий. Мог ли он управлять реально, находясь постоянно в пути или в погоне за дичью? Этот вопрос до сих пор разделяет историков, и он должен быть задан снова в конце царствования этого короля. Ведь, похоже, король за время своего правления сильно изменился, что вполне нормально: за тридцать лет человек меняется, и в семнадцать лет он не управляет так же, как в сорок семь. В 1300 году Филипп был еще молодым человеком в возрасте тридцати лет, которому еще не пришлось столкнуться с каким-либо серьезным кризисом. Единственные серьезные проблемы, положение во Фландрии и булла
Непопулярная администрация
Король в значительной степени полагался на относительно небольшую команду помощников, которые пользовались его полным доверием. Доверие, которое не всегда было заслуженным, согласно некоторым свидетельствам, таким как анонимная хроника 1295 года, которая описывает его соратников как предателей и воров. Это можно было бы отмести как, недобросовестные утверждения. Однако беда в том, что это подтверждается достоверными авторами, которых не заподозришь во враждебности к королю, такими как Джованни Виллани, Жоффруа Парижский, Вильгельм Шотландский, монах из Сен-Дени. И изучение карьеры некоторых высокопоставленных чиновников не внушает оптимизма. Например, карьера Гийома де Мюсси была прослежена Робертом-Анри Ботье. В 1300 году этот человек был королевским следователем в Шампани в компании Гийома де Ногаре. Человеком он был продажным и склонным к злоупотреблениям, что позволило ему сделать хорошую карьеру: бальи Мо и Провена в 1278–1279 годах, Витри в 1281 году, затем снова Мо и Провена в 1283–1284 годах, а также Труа в 1290–1292 годах, он был изобличен и осужден парламентом в 1292 году, что не помешало ему получать важные должности с 1298 года. В 1301 году он стал хлебодаром Франции, а в 1303 году — рыцарем короля. Присутствие таких людей в королевском окружении помогает объяснить непопулярность королевской администрации, непопулярность, которая обязательно отражалась самом на короле. Знал ли последний об этом? В вышестоящие инстанции конечно же сообщали о беспорядках и недовольстве, но в какой форме? Вот как выглядит в разных редакциях инцидент 1284 года, который изучил Робер-Анри Ботье. В Орлеане произошли столкновения между сержантами прево и молодыми людьми, враждебно настроенными к Арагонскому походу: в протоколе следствия мы находим показания сержанта Перре Рокена, который сообщал об выкриках и непристойных жестах протестующих: «"Un estront dou prevost ! Un estront do roy ! Andaz a la male aventure que Dex vos doint ! Andaz a votre roy en Espaigne !", et montraient leur cus, braies avalées". Перевод: ""В дерьмо прево! В дерьмо короля! Идите на х..! Бог пошлет его вам! Проваливайте со своим королем в Испанию!", и они спустили штаны и показали свои задницы». По инстанции же была отправлена отредактированная версия: " Il ditrent leurs pluseurs vileinnes paroles du roy et du prevost, teles qui ne sont pas a recorder". ("Они сказали много нехороших слов о короле и прево, таких, которые не подлежат записи").
"В дерьмо короля!" Эти три слова многое говорят о чувствах протестующих. Но до ушей короля дошло лишь очень ослабленное эхо этих "некрасивых слов". Конечно, нельзя делать обобщения на основе этого единственного примера, который к тому же касается Филиппа III. Но он показывает нам, что за официальными административными отчетами может скрываться гораздо более живописная реальность. В 1300 году, после пятнадцати лет фискального давления и денежных манипуляций, правительство Филиппа IV не пользовалось популярностью, и критика была, конечно, более яростной, чем свидетельствуют документы. Тем более, что с 1296 года меры усилились: уменьшение содержания драгоценного металла в монетах в сочетании с правом чеканить новые монеты принесло 81.149 парижских ливров в ноябре 1296 года, 555.097 ливров на Рождество 1298 года, 406.708 ливров в июне 1299 года, 376.284 ливра на Рождество 1299 года. Грош, который в 1295 году приравнивался к 3,21 грамма серебра, упал до 3,03 грамма в ноябре 1297 года, 2,91 в мае 1298 года, 2,57 в октябре 1299 года.
Снижение курса валюты, повышение налогов: это безошибочный рецепт непопулярности, особенно когда представители власти проявляют рвение и жестокость при исполнении своих обязанностей, что, похоже, и произошло в королевстве Филиппа Красивого. Этими представителями власти были бальи на севере и сенешали на юге. Несмотря на свою немногочисленность, они обладали значительной властью над очень обширными регионами: бальи были в Санлисе, Вермандуа, Амьене, Сансе, Орлеане, Бурже, Маконе, Туре, Руане, Жизоре, Ко, Кане, Котантене, Труа, Шомоне, Витри, сенешали в Пуату, Сентонже, Тулузе, Альби, Руэрге, Оверни, Монтани (Верхняя Овернь), Перигоре и Керси, Босере, Каркассоне. Бальи и сенешали, как представители королевской власти, прежде всего были обязаны быть эффективными. Что касается способа, то это зависело от каждого конкретного человека: пока они не создавали проблем, у них была полная свобода действий. Руководство для идеального бальи, знаменитые