Юбилей 1300 года: оглушительный успех
Бредни Арно де Вильнева являются иллюстрацией к экзальтациям в 1300 году. Чтобы воспользоваться этим, Бонифаций решил сделать этот год юбилейным, укрепив пошатнувшуюся веру. С XI века было принято, что в определенные дни и при определенных условиях Церковь в лице ее главы, Папы Римского, может, в силу обладания "властью ключей от Царства небесного", даровать отпущение грехов христианам, т. е. индульгенции. Первоначально индульгенции касались наказаний, налагаемых на кающихся грешников, но постепенно были распространены на кары, которые должны были быть понесены грешниками в загробной жизни, в чистилище, которое только что было изобретено. Эти кары, измеряемые в годах страданий, могли быть частично (частичная индульгенция) или полностью (полная индульгенция) смягчены. 1 января, в октаву Рождества и праздник Обрезания Господня, можно было получить трехлетнее смягчение наказания, придя на исповедь в базилику Святого Петра в Риме. Однако уже некоторое время ходили слухи, что в юбилейный 1300 год, можно в порядке исключения воспользоваться полной индульгенцией или, по крайней мере, индульгенцией на сто лет. Это было провозглашено анонимным проповедником в базилике 1 января 1300 года. Сначала посетители казались ошарашенными, но затем, вечером, к духовникам хлынул поток, о чем сообщил кардинал Стефанески, чей труд
Это было началом широкомасштабного движения. 17 января, в день, когда плащаница Вероники, на которой якобы был обнаружен отпечаток лика Христа, демонстрировалась толпе, собралось гораздо больше народу, чем обычно, в надежде на объявление об полной индульгенции. Папа Римский, находившийся в Латеране, сразу же понял, что появилась великолепная возможность укрепить свое положение и заработать много денег. Можно только восхищаться его решительностью, деловой хватке и быстротой реакции. Он немедленно обратился в архивы, чтобы выяснить, не было ли подобного прецедента. Поиски не увенчались успехом, а времени на составление подделки не было. Но это было неважно: в отсутствие документа отыскали старика ста семи лет, который заявил, что в 1200 году он совершил паломничество в Рим вместе со своим отцом, который "в другой столетний год остался в Риме, чтобы побаловать себя, пока хватало еды, которую он взял с собой". Старик, обладающий хорошей памятью, даже помнил, опять же по словам Стефанески, что "каждый день того же года можно было получить индульгенцию на сто лет, ради которой он приехал как паломник". Некоторые другие долгожители подтвердили это свидетельство, что позволило Бонифацию обосновывать свое решение на "правдивости рассказов древних", как он указал в своей булле. Эта достоверность более чем подозрительна: в 1200 году правящим папой был Иннокентий III, и было бы очень удивительно, если бы не сохранилось никаких письменных следов возможного проведения юбилея, организованного такой выдающейся личностью. Ходили даже слухи, что эта традиция существовала со времен Иисуса Христа. "Говорят, что существовал обычай давать такую индульгенцию каждые сто лет от Рождества Христова", — рассказывает кардинал Лемуан. А хронист Джованни Виллани сообщает: "Многие говорили, что в прошлом, каждые сто лет от Рождества Христова, Папа, правивший в то время, провозглашал полную индульгенцию".
Не теряя времени, на основании этих свидетельств, Бонифаций после консультаций с кардиналами спешно составил буллу, которая была обнародована в Латеране 17 февраля и торжественно провозглашена в базилике Святого Петра 22 числа. Принцип был прост: любой верующий, который в течение Святого 1300 года ходил на исповедь и приходил к базилике Святого Петра и Святого Павла каждый день в течение тридцати дней подряд, получал полную индульгенцию. Если кающийся прибыл из других отдаленных мест, то срок посещения базилик сокращался до пятнадцати дней. Само собой разумеется, что посещение этих базилик без внесения пожертвований вряд ли было возможно.
Но что подразумевалось под "1300 годом"? Следует помнить, что в то время существовала полная неясность с датами начала и конца года. Начиная с 6-го века, после ошибочных выводов Дионисия Младшего было достигнуто соглашение о начале года. Но начинается ли год с Рождества Христова (25 декабря), Обрезания (1 января), Благовещения (25 марта), Пасхи, 1 сентября (византийский год)? Каждая дата имела своих сторонников и была принята в разных странах, что создавало сложные проблемы при установлении хронологии тех или иных событий. Большинство западных канцелярий, а за ними и хронисты, начинают год с подвижной даты — Пасхи, а Пасха — это первое воскресенье после весеннего полнолуния, следующего за днем равноденствия 21 марта, по крайней мере, в Римской католической церкви, где к этому выводу пришли после столетий яростных дебатов. Зачем упрощать, если можно усложнить? Таким образом, год мог начинаться, в зависимости от конкретного случая, между 22 марта и 25 апреля. По крайней мере, для священнослужителей. Для народа 1 января, начало древнеримского года, сохраняло свой престиж. Именно поэтому верующие стихийно стекались в Рим в этот день. Они считали, что это день "нового года", даже если официально новый год начинался в другое время.
Но на этот раз ставки были высоки: речь шла о том, чтобы точно знать, с какого по какой день можно воспользоваться полной индульгенцией. Папа был великодушен и принял гибкое представление о начале года (ведь, чем он длиннее, тем больше будет пожертвований). Во-первых, булла имела обратную силу: те, кто совершил свое паломничество после Рождественского бдения 1299 года, получали свою полную индульгенцию, а на Рождество 1300 года Папа объявил о продлении ее до Пасхи (2 апреля 1301 года). Таким образом, это был очень длинный год, который продлится более пятнадцати месяцев. 7 апреля 1300 года Папа объявил, что в определенные дни можно будет посетить только одну из двух базилик; 18 ноября он распространил это правило на все время паломничества. Те, кто умер во время паломничества, или кому помешали завершить его форс-мажорные обстоятельства, также получали индульгенцию.
Благодаря этим нововведениям приток паломников сохранялся до последнего дня. Об этом свидетельствуют все очевидцы: в течение пятнадцати месяцев толпы народа буквально наводняли Рим. Люди буквально топтали друг друга, а священнослужители, отвечавшие за сбор пожертвований, работали день и ночь. Говорили о 200.000 человек в день. Эта цифра неправдоподобна, но так утверждает Джованни Виллани, совершивший паломничество в Рим. Цены взлетели до небес; владельцы гостиниц и магазинов баснословно нажились на этом. Вот что говорит паломник из Асти Гийом Вентура: "Я хотел бы сообщить всем последователям Христа, что в 1300 году бесчисленное множество мужчин и женщин со всего христианского мира без промедления прибыли в Рим с Востока и Запада […]. Я тоже поехал туда и остался на две недели. Хлеб, вино, мясо, рыба, овес — за все это была цена была приемлемой; но сено было очень дорогим; и гостиницы были очень дорогими. Настолько, что моя постель и мои лошади, не считая сена и овса, обходились мне в день в большой серебряный турский ливр. Выходя из Рима в канун Рождества, я увидел огромную толпу, которую никто не мог сосчитать; а римляне говорили, что мужчин и женщин было больше, чем двадцать раз по сто тысяч. Не раз я видел мужчин и женщин, раздавленных другими, и сам я несколько раз едва избежал этой опасности. Папа получал [от паломников] бесчисленные суммы, потому что день и ночь два клирика находились у алтарей собора Святого Павла, с граблями в руках, сгребая бесконечные монеты… а мне, Гийому, когда я был в Риме, было больше пятидесяти лет".
Цифры подтверждают эти свидетельства. Так, в период с 11 апреля 1300 года по 22 марта 1301 года количество зарегистрированных проездов по платной дороге в Валле-д"Аоста увеличилось в десять раз: 7.987 лошадей прибыли из Франции и 684 из Англии, тогда как в обычный год в среднем было зарегистрировано около 800 лошадей (в период с 1278 по 1295 год было зарегистрировано 9.735 и 773 лошади из Франции и Англии соответственно). В 1301–1302 годах средний показатель снова упал до 600–800 в год.
Личный триумф Бонифация VIII
Юбилей 1300 года прошел с большим успехом. Это был прежде всего личный успех Папы, который продемонстрировал свою деловую и политическую хватку. Бонифаций VIII, придумав Святой год, нашел способ восстановить свой престиж в разгар дела Колонна и утвердить свое господство накануне великих конфликтов нового века. Фактически, в 1299 году начался рост противостояния легитимности понтифика, о чем свидетельствует увеличение числа судебных процессов, проводимых инквизицией. В Болонье торговец пряностями Парте ди Уджиано был осужден за то, что сказал, что "Бонифаций, который сейчас является Папой, не был Папой и не мог им быть, потому что из-за него был убит папа Целестин". Монах Джакомо Фламенги утверждал, что "ради Папы Бонифация был убит лучший человек в мире, то есть Папа Целестин, который был истинным Папой, в то время как Папа Бонифаций был Папой не по праву, а только по факту". Один юрист, Филиппо Альдревандини из Сала-Болоньезе, заявил, что Каэтани "не был Папой по истине и не мог быть им по закону, поскольку он был избран путем симонии", и "он называл его Бенедетто, а не Папой Бонифацием". Семья Колонна, все еще находящаяся в бегах, подогревала эти чувства. Один из студентов, Андреа Мигли из Флоренции, считал их "лучшими в мире" и хотел, чтобы египетский султан приехал и наказал Бонифация. Университетский профессор Пьетро д"Анзола также оспаривал легитимность Бонифация, как и нищенствующие ордена, верные памяти своего благодетеля Целестина V.
Поэтому Бонифаций должен был снова взять инициативу в свои руки, и для этого Юбилей стал прекрасной возможностью. Уже 6 января 1300 года в проповеди, произнесенной на Латеранской площади, кардинал д"Акваспарта в угрожающей манере напомнил, что "Папа стоит выше всех мирских и духовных государей, кем бы они ни были, вместо Бога, по дару, который Бог дал Святому Петру и апостолам после него. И кто бы ни захотел противостоять ему, великий или малый, Святая Церковь сможет противостоять ему, как она противостоит еретикам, мирским и духовным мечом, благодаря власти и силе Божьей". 22 февраля Бонифаций позаботился о том, чтобы исключить всех своих врагов из числа участников юбилея: ни в этом, ни в следующем мире не будет никаких поблажек для Федерико Арагонского и его подданных, для Колонна и их сторонников, для всех "настоящих и будущих" противников Святого Престола, то есть для него самого. Недаром кардинал Пьетро Колонна во время посмертного судебного процесса над Бонифацием обвинил его в том, что тот создал Юбилей "для укрепления своего государства, которое шаталось даже на юридическом уровне".
Это также был способ превзойти своих предшественников: Целестин V был первым папой в XIII веке, который предоставил полную индульгенцию всем присутствующим на его посвящении в церкви Коллемаджио в Аквиле 29 августа 1294 года, и он сделал это еще раз восемь дней спустя. Издав указ о полной индульгенции на один год и постановив, что такой юбилей должен проводиться бессрочно в конце каждого столетия, Бонифаций поступил лучше Целестина. Он вновь обрел популярность и легитимность, поскольку если его титул Папы подвергся бы сомнению, то индульгенция, которую он провозгласил, теряла бы свою силу: сотни тысяч верующих, пришедших на празднование, стали поддерживать Бонифация, чтобы не потерять свои индульгенции. Более того, Бонифаций заранее занимал свое место в памяти потомков как основатель юбилеев.
Кардинал Стефанески видит еще один признак того, что все это обусловлено волей провидения: не является ли Бонифаций 200-м Папой в истории? По крайней мере, именно такой вывод мы можем сделать из
Двухсотый Папа в истории, создатель Юбилея, победитель своих духовных и мирских врагов: 1300 год стал кульминацией понтификата Бонифация и возможностью еще раз продемонстрировать его манию величия. 25 августа в замке Згургола, пока Арно де Вильнев стряпал для него зелье собственного приготовления, Папа принял епископа Винчестерского Иоанна Понтуазского и объявил: "Папа носит меч обоюдоострый, то есть мирскую и духовную власть, ибо это Бог сделал Папу обоюдоострым мечом и двойной властью, одна — посредством арбитража, другая — властью понтифика; от этих полномочий мы никогда не отказывались и никогда не собираемся отказываться, но будем использовать их на своем месте и и по своему усмотрению".
Превосходство Бонифация над всем человечеством выражается не только в словах и письменах, но и в образах. Ни один Папа до него не изображался так часто при жизни и в таких выгодных позициях. Он был не только первым Папой, провозгласившим юбилей, но и первым Папой, надевшим тиару с тремя коронами, как "отец государей и королей, настоятель вселенной, наместник Спасителя". Первый Папа, статуя которого в натуральную величину работы Арнольфо ди Камбио была установлена в базилике Святого Петра при его жизни; первый Папа, изображенный благословляющим одной рукой, а другой держащим ключи от собора Святого Петра; первый Папа, в 1301 году отчеканивший монету с тиарой и ключами; первый Папа, который потребовал, чтобы его статуя из серебра была установлена в память о его арбитражных приговорах, в Амьене, Реймсе, Падуе, Флоренции и Ананьи; первый Папа, статуя которого была установлена на общественной площади в Болонье, напротив муниципального дворца, "чтобы она была хорошо видна всем" и торжественно открытая в феврале 1301 года; первый Папа, появившийся на большой фреске на площади Латерана. Стоя, сидя, лежа, на коленях, нося тиару, короны, ключи, меч, раздавая благословение, Бонифаций хотел быть хозяином на земле, как на небе, открывая ворота чистилища, а также ада и рая. Как мы можем, после этого, удивляться обвинениям в идолопоклонстве, которые были выдвинуты против Него? Юбилей 1300 года — апогей мании величия.
Странствующий король
Пока Папа торжествовал, чем занимался король Франции, кроме охоты? 1300 год прошел для него спокойно. Продолжая странствовать, он до 5 января находился в Фонтенбло, затем через Монтаржи (9), Шатонеф-сюр-Луар (11), Божанси (21) он 3 февраля вернулся в Париж, откуда через несколько дней отправился в новое турне, через Лоншам, Пуасси, Шартр, Венсен, Пьерфон. Мы находим его в Париже 5 июня, откуда он немедленно отправился в Монтаржи, Орлеан, Венсен, Сен-Дени, Сен-Жермен-ан-Лайе, Пуасси, Виллер-Котре, Пьерфон, Венсен. 17 декабря он был снова Париже. Его странствиями, похоже, руководит одна забота: преследование дичи, о чем свидетельствуют его остановки, всегда в лесу. Это не мешало ему совмещать дела с удовольствием, так как он путешествовал со всем своим двором и по заранее подготовленному маршруту, чтобы иметь возможность поддерживать связь со своей администрацией и находить необходимое пропитание на месте. Однако часто он опаздывал или неожиданно менял направление, что заставляло послов и других посланников искать его, или, как они говорят, "находить" его. Он также должен был иметь при себе соответствующих чиновников с необходимыми документами.
Это был караван из 300 человек, который без передышки пересекал леса Иль-де-Франс по сети дорог и тропинок шириной от 1,25 метра до 10-метровой "большого дороги", согласно классификации Филиппа де Бомануара. Средний отрезок пути составлял от 30 до 35 километров в день. В конюшнях короля было около пятидесяти лошадей: ронсины, используемые для перевозки, боевые и верховые кони, и палефруа, дорогие роскошные животные, предназначенные для пышных и торжественных мероприятий и дальних путешествий, к которым следует добавить около двадцати тягловых животных. Часто в поездку брали королеву и детей, и принимать всю эту компанию в местах остановок было очень дорогой честью: король пользовался своим "правом на ночлег" в аббатствах, епископских дворцах и замках, а также своим "правом брать", требуя пропитание. Но во время своих охотничьих поездок он останавливался в собственных поместьях, павильонах и замках, которые он регулярно поддерживал и обновлял: в 1299 и 1300 годах он заплатил не менее 10.800 парижских ливров мастеру-строителю Пьеру де Монтиньи за работу над жилищем Нейфмарше, в Лионском лесу, 4.079 ливров, затем 7.700 ливров Гийому Ребрешиену, архитектору-строителю замка Шатонеф, одному из его любимых, где он останавливался не менее двадцати раз за время правления. Его также двадцать два раза можно было встретить в замке Лоррис, и очень часто в поместьях и жилищах в лесах Покур, между Парижем и Орлеаном, Лионом, Ле-Лож, Шуази-о-Лож, Нёвиль-о-Буа и Буаскоммон. Он не брался за новые постройки, а обустраивал те, что достались ему от предков, а при необходимости охотно останавливался в палатках, которыми заведовал Ив ле Бретон.
За все время правления этого странствующего короля было посещено 527 мест проживания, из которых 311 были посещены только один раз, а 78 — дважды. Наиболее посещаемыми были Венсенн (62 посещения), Пуасси (48), Сен-Жермен-ан-Ле (42), Фонтенбло (41), Монтаржи (30), а также аббатства Мобюиссон (26) и Понтуаз (21). Венсенн несомненно являлся фаворитом. Это было небольшое поместье, достаточно близкое к Парижу, чтобы совершать ежедневные поездки в столицу, и достаточно близкое к лесу, чтобы наслаждаться тишиной, покоем и охотой, также имело для него сентиментальную ценность: он провел там значительную часть своей юности, он женился там, и там же 2 апреля 1305 года умерла королева Жанна. После этого трагического события он приезжал туда еще только три раза — в июле 1307 года, январе 1308 года и январе 1310 года.
Даже на Рождество он редко бывал в одном и том же месте дважды: в Креиле в 1285 году, в Мелене в 1288 году, в Сен-Жермене в 1290 году, в Лоншаме в 1296 году, в Шатонефе в 1300 году, в Сен-Бенуа в 1301 году, в Тулузе в 1303 году, в Мобюиссоне в 1304 году, в Мелене в 1309 году, в Ле-Лисе в 1310 году, в Фонтенбло в 1312 году и в Булони в 1313 году. С другой стороны, он несколько раз праздновал Рождество Христово в Париже, в 1286, 1287, 1289, 1291, 1293, 1294, 1295, 1297, 1298, 1306, 1307 годах. Париж, безусловно, был столицей, в силу своего демографического и экономического значения, а также как главное место отправления правосудия и проявления государственной власти, но Филипп Красивый проживал там лишь изредка и всегда в течение очень короткого времени, часто менее двух недель за раз. Так, в 1300 году он пробыл там всего 23 дня за весь год, а за все время своего правления его видели в столице всего 1413 дней, то есть менее трех лет из тридцати.